- Глеб не знает, где Алиса? - спросила она.
- Судя по его поведению, нет. Он сказал, что тоже разыскивает ее.
- Ты ему веришь?
- А что мне остается? - вздохнул сыщик. - Нужно хотя бы притворяться, что верю. Я был в его квартире, которую он снимает в Москве… скорее всего, для интимных встреч. Алисы там не оказалось. Причем Глеб сам привел меня туда.
- Не понимаю…
- Знаешь, какой вопрос мне больше всего хотелось задать этому парню? Почему он вдруг сорвался со стройки, бросил работу и понесся сломя голову неизвестно куда? Что его заставило так поступить?
- Неожиданное известие, - предположила Ева.
- Какое? От кого, каким образом он получил его? Мобильника у него нет, писем и телеграмм ему не приходило; по общему телефону на стройке Глебу не звонили. Как он мог о чем-то узнать? Во сне приснилось?
- Ну… сказал кто-нибудь. Приехал и сказал. Допускаешь?
- Весьма приблизительно. Допустить, в принципе, можно все что угодно. Но кто, скажи мне, настолько близок Глебу, чтобы знать его домик в Васильках? Даже его мама и друг Николай не имели понятия, где он работает, а тем более - живет. Все личное Конарев ни с кем не делил.
- Могли на стройку приехать, узнать, - возразила Ева и тут же отрицательно качнула головой: - Нет! Тогда бы бригадир или кто-то из работяг обязательно увидели бы. А они сами в недоумении, куда и зачем уехал Конарев.
- Вот именно.
- Кстати… а почему Глеб продолжал жить в общаге, если все равно снимал квартиру?
- Я над этим думал, - ответил Смирнов. - Тут более-менее ясно: Алиса не из тех девушек, что будут комфортно себя чувствовать у всех на глазах. Общежитие - не ее среда. Квартиру Глеб снял для встреч, причем недавно и, скорее всего, на небольшой срок. За нее ведь платить надо.
- Да, пожалуй… У меня из головы не идет тот человек, - призналась Ева. - Кто он?
- Есть догадки, - уклончиво сказал Всеслав.
И вдруг в его сознании вновь всплыло модельное агентство «Авгур» - недостающее звено в длинной и запутанной цепи рассуждений.
* * *
Геннадий поднялся, шатаясь, - коньяк подействовал на тело, а ум оставил трезвым. Координация движений нарушилась, душевного же облегчения так и не наступило.
«Дьявол забери всю эту проклятую мазню! - с ненавистью подумал он, глядя, как Фарбин любуется картиной. - Босс обмана не простит, разделается со мной хладнокровно и жестоко. Бежать, что ли? Скрыться? Достанут… Альберт только с виду немощный, неизлечимо больной человек - на самом деле он отлит из стали, и рука у него еще твердая. Если он догадается… пощады не будет!»
Шедько делал свою карьеру в тени гениального и несгибаемого господина Фарбина - бизнесмена «от бога», как о нем говорили, - день за днем, год за годом ожидая смерти босса, у которого не было наследников. Геннадий плюнул на все - на собственные амбиции, на друзей, на личную жизнь; он превратился в адъютанта, секретаря, «шестерку» Альберта Демидовича - на лету ловил каждое его слово, предупреждал каждое его желание.
Нельзя сказать, чтобы Фарбин не ценил Геннадия, но вожделенной близости между ними не возникало. Альберт Демидович вообще никого к себе не приближал - ни женщин, ни мужчин, ни сотрудников, ни партнеров, ни родственников. Он был островом, окруженным океанскими течениями, - сам по себе, коралловый риф среди бушующих волн. У Фарбина при его серьезных проблемах со здоровьем даже не было постоянного лечащего врача, которому бы он доверял и к советам которого бы прислушивался.
Шедько не скоро понял, что тесные деловые отношения - это все, на что он может рассчитывать. Но отступать было поздно - отравленный шип желания завладеть чужими богатствами слишком глубоко проник в его сердце, заразил кровь и полностью подчинил себе Геннадия. Один бог знает, чего ему стоило скрывать свои истинные намерения и прикидываться этаким «трудоголиком», благодарным учеником, беззаветным последователем, увлеченным деловой игрой Мастера. Постепенно господин Шедько сосредоточил в своих руках большинство нитей управления бизнесом Фарбина, стараясь приобрести статус незаменимого человека. В награду за преданное служение он стал теневым вице-премьером разветвленной империи босса, его ближайшим доверенным лицом. Денег на его банковских счетах прибавилось, но это были капли в море по сравнению с состоянием Альберта Демидовича.
Поначалу Геннадий тешил себя надеждами, что болезнь подточит силы хозяина, и бразды правления полностью перейдут к нему. Однако время шло, а господин Фарбин продолжал жить. «Вице-премьер» тайно посетил двух столичных светил медицины, консультируясь по поводу болезни Фарбина, и получил самые неутешительные для больного прогнозы. Разумеется, имя не называлось: речь шла о возможном течении и развитии подобного недуга. Окрыленный, господин Шедько с рвением погрузился в работу, незаметно наблюдая за боссом. Любое проявление у того физической слабости - будь то бледность лица, отсутствие аппетита, понижение активности или усталый вид - возвращало Геннадию надежду. Но она таяла, лишь только Фарбин, превозмогая свою хворь, становился прежним: неутомимым, жестким и деловитым. Он будто взял собственную судьбу за горло и не собирался отпускать. Или это судьба спасовала перед ним?
Иногда Геннадий казался себе стервятником, кружащимся над жертвой в ожидании ее гибели. Иногда - неудачником, горько обманутым капризной фортуной. Она поманила его, а когда он пустился в погоню за удачей, взяла и отвернулась.
Господин Шедько дважды женился - оба раза короткая семейная жизнь закончилась разводом. Женщины бежали от него, как черт от ладана. У Геннадия не было и постоянной любовницы: редкие интимные связи неизменно приводили к разрыву. Желчь, которую он изливал на ни в чем не повинных дам, постоянные ссоры и претензии заставляли представительниц прекрасного пола искать себе более покладистых спутников. Геннадий признавал, что у него скверный характер - холодный и эгоистичный, но приписывал эти неприятные качества не лично себе, а жизненным обстоятельствам. «Легко быть добрым, имея полные карманы денег», - любил повторять он.
На самом деле он был прекрасно обеспечен благодаря сотрудничеству с Фарбиным. Но разве о таком уровне достатка мечтал Геннадий? Капиталы босса не давали ему покоя, лишая сна и аппетита - они лежали под самым его носом, обманчиво доступные, опасно близкие и горячо желанные. Господин Шедько ни разу не испытал такого всепоглощающего влечения к женщине, какое он испытывал к деньгам. Большим деньгам!
Полувековой юбилей Альберта Демидовича поверг Геннадия в глубочайшую депрессию. А то, что произошло потом, и вовсе выбило у него почву из-под ног. Фарбин вдруг, ни с того ни с сего, решил отойти от дел! Такого удара «вице-премьер» никак не ожидал. Ничего, казалось, не предвещало подобного поворота событий.
- Не желаю быть вечным мальчиком на побегушках! - напившись коньяку, возмущался Шедько.
Но другой роли при новом раскладе господин Фарбин для него не предусмотрел. Отказаться - значило потерять все. Поэтому и пил, и негодовал Геннадий, закрывшись у себя в кабинете, среди звуконепроницаемых стен.