Природа не делает различий. Она одинаково добра и к плохим, и к хорошим. Различия делают сами люди, воздвигая вокруг этого невообразимо запутанные конструкции морали, законов и нравственности, которые, тем не менее, ничуть не помогают улучшить ситуацию с добром, злом и такой интересной штукой, как возмездие. Зло искореняют, но оно упрямо и неистребимо пробивается сквозь все, что ему пытаются противопоставить. Добро же всячески поощряют и хвалят, но его от этого не становится больше. Самое интересное в этом всем то, что ни плохие, ни хорошие, люди никогда не сдаются. Они никогда не сдаются. Они могут делать вид, или уверять вас, что они отступили, изменили планы и отказались от своих намерений. Но на самом деле это не так. Они всегда стоят на своем. Скрыто или явно, активно или пассивно, – они никогда, никогда не сдаются. Многие, кто не знает этой истины, или не верит в нее, попадают впросак. Существует еще одна непреложная истина, предопределенная Великим Началом всего сущего – у хороших людей больше шансов. В конце концов любое поле битвы остается за ними. Неважно, сколько на это уйдет времени или сил.
…Киллер следил за своим коллегой очень пристально. Он знал, что упущенное мгновение потом нельзя вернуть никакими молитвами и заклинаниями. Поэтому он не мог позволить себе отвлечься. Хотя ему сильно хотелось обдумать, что связывает черноволосую красавицу Валерию и девушку из стрелкового клуба, за которой он некоторое время буквально ходил по пятам, пока не убедился, что она – не Евлалия. Просто очень похожа. Но для него все равно было отрадой сердца любоваться ею, ее движениями, горящим взглядом, походкой. В Валерии тоже что-то было от Евлалии. Может быть, волосы, или высокая грудь, или губы – яркие и мягкие. Какая разница? Он не мог никому позволить причинить вред этим женщинам. Все в своей жизни он считал подчиненным определенным законам, даже если они для него и неведомы. И никакая цепочка событий не могла быть случайной. А раз так – то ветер, который дует в его паруса, проведет корабль нужным курсом. Он доверял интуиции больше, чем уму, и еще ни разу ему не пришлось пожалеть об этом.
Итак, он не спускал глаз с человека в засаде и одновременно с дверей поликлиники, откуда должны были выйти женщины. Вышла только одна – Валерия. Человек в камуфляже насторожился и собрался. Он почти не пошевелился, но едва уловимым движением привел оружие в боевую готовность, прицелился…
Валерия постояла на ступеньках, вдыхая насыщенный влагой воздух. Дождь кончился. На асфальте блестели большие лужи. В синие прогалины между туч выглядывало солнце. Мокрые деревья, умытые дождем, сияли ярко-зеленой листвой, роняли с веток прозрачные капли.
Женщина осторожно спустилась по скользким от воды ступенькам и неторопливо пошла по аллее. Несколько раз она оглядывалась, в ожидании. Видимо, ее спутница по какой-то причине задержалась. Человек в камуфляже затаил дыхание, и его палец плавно лег на спусковой крючок… Миг спустя он перестал видеть женщину с черными волосами, которая обходила лужи посреди кленовой аллеи. Он вообще перестал видеть. Вспышка огненной боли погасила для него краски, навалившись невероятно тяжелой и страшной темнотой, которая подмяла его под себя и раздавила, сменившись легкостью и невесомым полетом в черной пустоте, в самой дальней дали которой мерцала яркая светлая точка…
– Убили! Убили! – дурным голосом кричала пожилая дворничиха, которая собирала в скверике мусор и бумажки, накалывая их на острую металлическую пику с деревянной ручкой и складывая в железный контейнер. Она бросила свое орудие и выбежала на аллею, визжа и махая руками.
Немногие прохожие устремились к кустам, на которые она показывала. Из окон поликлиники стали выглядывать любопытные. Стайка молоденьких медсестер стояла, вытягивая шеи и не решаясь подойти поближе, на ступеньках у входа. Валерия оказалась ближе всех к месту, где дворничиха обнаружила что-то страшное. На ватных негнущихся ногах она подошла к мокрым от дождя кустам шиповника, усеянных колючками и бледно-оранжевыми мелкими плодами… На смятой траве лежал, скрючившись, незнакомый мужчина в майке цвета хаки и пятнисто-зеленых брюках, с неестественно белым лицом. Он был мертв. Валерия поняла это сразу, как только на него глянула. Одна рука его, в предсмертной судороге вцепилась в траву, и так и застыла.
Валерию затошнило, начало выворачивать… Ее вырвало прямо на заросли глухой крапивы под молодой кудрявой березкой. В ушах зашумело, и свет стал меркнуть. Последнее, что она подумала, перед тем, как потерять сознание, – было:
– Это случилось буквально в шаге от меня. Кто-то кого-то убил прямо перед моим носом, а я ничего не увидела. Что этот человек делал в кустах?…
Тина звонила Владу из вестибюля поликлиники, чуть не плача.
– Валерия пропала!
– Как это случилось? – Он старался оставаться спокойным.
– Мы поехали в поликлинику.
– Зачем? Я же просил Валерию не выходить из квартиры!
– Но, Влад, она же живой человек! Ты отвез меня на работу, а она осталась одна. Когда я позвонила ей из библиотеки, то никто не снимал трубку. Пришлось ехать. Я застала ее на полу без сознания. Она сильно больна… Вот мы и поехали к ее врачу. Нужно же было что-то предпринять! Валерия работает, она связана с клиентурой, – в любом случае спрятаться и не выходить из квартиры она не может. Это нереально. К тому же никто не знает, до каких пор все это будет длиться?
– Ты права, конечно. Я погорячился. Но как я смогу вас защитить, если вы все будете бегать по городу, не ставя меня в известность? Что вот теперь делать? Где ее искать?
– Ой, Влад, я так расстроена! – Тина то и дело вздыхала. – Надо искать ее!
– Где? Ты даже не рассказала мне, как все произошло!
– Мы поехали к ее врачу, Борису Ивановичу. Там случился пожар. Мы обе перенервничали…
– Пожар? – Влад не переставал удивляться. Куда ни пойдут эти женщины – одни неприятности! Воображения не хватит, чтобы постоянно выдумывать подобное, а у них все происходит наяву. – Но каким образом…
– Так я сама не знаю, – перебила его Тина. – Понимаешь, мы сидели у доктора в кабинете, разговаривали, вдруг ни с того, ни с сего штора на окне загорелась! Представляешь?
– С трудом. Как это «ни с того, ни с сего»? Вот так сама и загорелась?
– В том-то и дело! Просто голова идет кругом! Пока мы ее потушили, пока привели себя в порядок… Ну и… это очень на нас подействовало. Мы были поражены, растеряны…Потеряли бдительность.
Влад не удержался от смеха, несмотря на серьезность ситуации.
– Вы что же, сами и тушили этот пожар?
– Ну да!
– А этот доктор?
– Он убежал…
– Поступок истинно мужской! И какого совета вы искали у подобного типа?
– Так мы же не знали, что он окажется таким… – Тина запнулась, подбирая подходящее определение, но так и не нашла его. – Ему самому стало плохо, – сердечный приступ. От страха, наверное. Вообще, он какой-то странный… Но это к делу не относится. Так вот: Валерия вышла на улицу, а я задержалась. Борис Иванович меня позвал, чтобы отдать сумочку.