Лариса никогда не рассчитывала ни на какое другое счастье, кроме самой жизни, которая постоянно висела на волоске. В школу она ходить не могла, учителя приходили к ней, горестно вздыхали, спрашивали мало и неохотно, со страхом глядя на ее синеющие губы, восковую бледность лица. Уроки она делала, сидя в подушках, там же рисовала, читала, играла со своими нехитрыми игрушками. Отец их бросил, а мама не могла работать, потому что Ларису нельзя было оставлять дома одну. Жили они на пенсию, которой едва хватало на самое необходимое.
В какой-то из дней, – Лариса не помнила, в какой именно, – произошел перелом в их жизни. Мама принесла ей бульон и сидела рядом, как всегда… но что-то изменилось. Может быть, мамино лицо: она смотрела за окно, на цветущую ветку липы, и улыбалась… Мечтательное и какое-то очень мягкое, светлое выражение блуждало на ее губах, глаза светились, и Лариса впервые поняла, что до сих пор в них было одно только страдание.
Через полгода, как раз на Рождество, мама Ларисы привела в их маленькую нищую квартирку гостя. Это был их первый настоящий праздник – с шампанским, апельсинами, конфетами и подарками. Гость подарил Ларисе роскошный альбом для рисования, большую коробку красок, цветные карандаши и огромный торт, сделанный в виде корзины с клубникой.
Вскоре у них появился телевизор, хорошая одежда для мамы и Ларисы, вкусная еда. Гость стал приходить чаще. Его звали Игорь, он осторожно брал Ларису на руки и выходил с ней гулять, катал на санках, а когда пришла весна – переехал к ним насовсем.
Мама не велела Ларисе называть его папой, потому что какой же он ей папа, и девочка называла его Игорем, от чего их отношения совсем не портились. В квартире сделали ремонт, купили новую мебель, а осенью Игорь договорился со своим другом, чтобы Ларисе сделали операцию. Друг Игоря работал главврачом в кардиологическом центре.
Можно сказать, что Лариса родилась второй раз. Во всяком случае, она сама считала именно так. После операции все вокруг изменилось – ее тело, мама, предметы и даже сам воздух стали другими. Дышать стало легко, губы приобрели не синюшный, а вполне нормальный цвет, вечная боль в груди исчезла, и началась новая, неизвестная Ларисе жизнь. Появились надежды, планы и мечты. Стало возможным думать о завтрашнем дне. Сразу столько счастья казалось много, но постепенно Лариса к нему привыкала. Школу она благополучно закончила, поступать никуда не стала, а начала понемногу работать дома. Ручное вязание скрашивало ей многие одинокие часы, она прекрасно умела это делать и стала брать заказы. Не столько для заработка, сколько для развлечения. Игорь хорошо зарабатывал и им всего хватало. Больше иметь детей мама не решилась. У Ларисы был врожденный порок сердца, и рисковать здоровьем и жизнью второго ребенка просто не было сил. А вдруг и он тоже?..
Игорь маму любил, и отсутствие детей его не волновало. К тому же была Лариса, к которой он искренне привязался, словно она его родная дочь. Осенью, в бархатный сезон, они иногда ездили на море, загорали в тени, ели виноград, персики и вареную кукурузу. Жизнь стала налаженной, приятной и увлекательной. А главное – она стала надежной.
И тогда появился Алеша. Это была та часть жизни, которую Лариса сама для себя исключила раз и навсегда. Не стоит и думать о том, чего у тебя никогда не будет. Так она решила.
Алексей где-то служил, в каких-то спецвойсках, потом уволился и приехал к другу, в Москву. Познакомились они в Сокольниках, куда Лариса ходила отдыхать и дышать свежим воздухом. Что могло привлечь к ней этого симпатичного молодого человека, она искренне не понимала и отнеслась к его ухаживанию настороженно и недоверчиво. Однако кавалер и не думал отступать, и скоро она привыкла к его присутствию и знакам внимания. Ей стало не хватать его…
Однажды они гуляли вечером по глухим аллеям, освещенных только светом луны, и услышали чей-то плач. Группа подростков, подвыпивших и агрессивно настроенных, приставала к двум девочкам. Вокруг никого не было, сумерки сгущались; Лариса испугалась и потянула своего спутника за рукав.
– Пойдем отсюда.
Она почувствовала настоящий страх. А что, если хулиганы начнут и к ним приставать? Ей нельзя нервничать. Лариса ощутила ноющую боль в середине груди, стала искать лекарство в сумочке.
– Подожди. – Алеша не выказывал никаких признаков беспокойства. Он внимательно смотрел в сторону опасной компании, прислушивался.
Телосложение его совершенно не было богатырским, а даже скорее худощавым, но довольно-таки крепким. Наверное, он и драться умеет. Но ведь он один, а хулиганов, возбужденных выпивкой, пятеро. Однако он спокойно направился в их сторону.
– Ребята, извинитесь перед девочками и дайте им пройти.
– Что?
Хулиганы просто оцепенели от такой наглости. Впрочем, молчание длилось недолго и разразилось потоком нецензурной брани, довольно замысловатой. В другой раз Алеше показалось бы это забавным, но сейчас ему было жаль несчастных девчушек. Не стоило им искать приключений в глубине темного парка, но, в конце концов, они виноваты только в том, что оказались неопытными и безрассудными. Разве это заслуживает столь сурового наказания?
– Отпустите девочек. – Он повторил это без волнения и злости, просто как добрый дружеский совет.
– Ну ты посмотри, а? – Один из юнцов, самый высокий, в черной майке и с толстой железной цепью на шее, с бешенством взглянул на своих товарищей, призывая их разделить благородное возмущение. – Тебе чего, в натуре, жить надоело, рахит? Вали отсюда, пока цел. А то мы и твою телку оприходуем!
Компания громко заржала, отпуская нелестные замечания по поводу Ларисы. Вот этого им делать не следовало.
Алеша как будто испугался, как-то весь сник, вроде бы потерял равновесие и шатнулся в сторону высокого. Никто не успел увидеть, что произошло. Просто верзила без единого звука грохнулся, растянулся во весь свой бестолковый рост и застыл.
– Видно, он мало витаминов в детстве кушал, когда мозги формировались. Непонятливый очень. – – Алеша робко переминался с ноги на ногу, как бы демонстрируя сожаление и недоумение по поводу происшедшего.
Друзья высокого пытались осмыслить ситуацию. Это давалось им с трудом. Слишком трудная задача для столь убогого интеллекта. Наконец, у одного из них мелькнуло прозрение в мутных глазах. Он взревел и бросился на Алексея. Тот и не думал отступать, как будто страх перед грозным противником парализовал его, даже глаза зажмурил. Парень почти опустил огромный, как кувалда, кулак на голову настырного прохожего… и в самый последний момент как будто наткнулся на что-то. Его согнуло вдвое, или втрое, и он со стоном опустился на землю рядом с высоким, который так и не подавал признаков жизни.
Девчонки под шумок убежали, а трое оставшихся героев решили больше не рисковать и все вместе ринулись на обидчика. Лариса с ужасом наблюдала, как их закружило в каком-то странном вихре, из которого неведомый ветер выносил их одного за другим. Уже двое лежали рядом с верзилой и его заступником. Последний, пятый член храброй компании вдруг развернулся и со всех ног бросился прочь, не оглядываясь.