Одеваясь перед зеркалом, Сергей вздрагивал от воспоминаний прошедшей ночи, не находя никаких объяснений своим чувствам и поступкам. Бросив в очередной раз взгляд на свое отражение, он застыл, пораженный. Золотой флорентийский амулет, как ни в чем не бывало, висел у него на шее, на толстой витой цепочке.

– Черт, я схожу с ума? – Он вытер испарину со лба и потрогал подвеску. Она была твердой и горячей, как его тело, приятно льнула к пальцам.

Сергею показалось, что белокурый Архангел на картине пожимает мощными плечами, смеется над ним. Царица Змей сверкает глазами, ее бледное текучее лицо дрожит; она хочет подать ему знак, только не уверена, поймет ли он.

В дверях комнаты показалась Алена, раскрасневшаяся после бурной ночи, с синими тенями под глазами, довольная.

– Когда свадьба? – спросила она, как о само собой разумеющемся, окончательно решенном деле.

– Когда захочешь! – ответил Сергей одеревеневшими губами, не в силах оторвать взгляд от золотой подвески на груди. Он был растерян и сломлен. Во всяком случае, так он чувствовал в этот момент.

Выходя из подъезда, он едва не столкнулся с высоким, одетым во все черное, мужчиной. Уже в такси, Сергей подумал об Артуре и «черном человеке», который его якобы преследовал, как Моцарта. Злой гений? Или просто прохожий?

Дом Корнилиных, с закрытыми ставнями, встретил Сергея тишиной и запустением. Дверь была закрыта. На стук никто не вышел.

ГЛАВА 7

Луиджи вернулся из палаццо Альбицци в глубоком раздумье. Маттео выздоравливал медленно и как бы нехотя. Молодая жена его, «дитя певучее печали», как называл ее про себя врач, молча ухаживала за ним. Она ни на что не жаловалась, ни о чем не просила, только смотрела своими огромными блестящими глазами.

Луиджи во время своих вечерних визитов часто заставал ее, одиноко стоящей у окна и глядящей в темные, пахнущие лавром и дикой розой, заросли дворцового сада. В ароматной тьме густо звенели цикады; изредка проезжали всадники, факелы которых освещали бледное лицо Антонии, бросая на него багровые отблески.

Честно говоря, Луиджи гораздо больше волновало состояние здоровья молодой женщины, нежели ее престарелого супруга.

Маттео был человеком вспыльчивого и необузданного нрава, его жестокость и коварство давно стало притчей во языцех. Подобные качества сгущают кровь и ведут к возникновению целого ряда тяжелых недугов, что и произошло с сеньором Альбицци. Вылечить его было так же невозможно, как и изменить его отвратительный и злобный характер. Луиджи терпеть не мог таких типов, но его ремесло предполагало бесстрастие и милосердие к больному, а вовсе не его перевоспитание или наказание.

Как врач, Луиджи желал своему пациенту скорейшего выздоровления, но как мужчина и аристократ духа, просвещенный и мудрый человек, не мог не отметить, что Маттео достоин суровой расплаты за все, что успел натворить в своей бурной и длинной жизни. Чего стоит эта его женитьба на Антонии, богатой наследнице славного флорентийского рода, робкой и неопытной девушке, которую выдали за старика, чтобы не распылять достояние элиты. И семья Антонии, и семья Альбицци совершенно не брали в расчет разницу в возрасте и характере супругов. Одни лишь деньги, золото, дворцы, земли, флорины и дукаты – вот боги, которым принесли в жертву эту нежную и чистую молодость.

Луиджи вовсе не был ни сентиментальным, ни излишне жалостливым, но Антония ему нравилась. К тому же очень хотелось насолить Маттео Альбицци, утереть нос старому мерзавцу. Поэтому врач поставил в известность своего знатного пациента, что теперь к нему будет приходить его ученик, молодой Манфред, который в искусстве целительства давно превзошел своего учителя. Его свежий взгляд и необычные решения могут быстрее найти способ добиться перелома в болезни. Брюзгливый старик после долгих препирательств и придирчивых расспросов, наконец, согласился. Луиджи оставил ему очередную порцию микстуры из морозника, которую умели приготовлять только он и Манфред, и которая ценилась на вес золота, и ушел, напевая что-то себе под нос и потирая руки.

Придя домой, и застав дверь плотно закрытой, он понял, что Манфред чем-то занимается в алхимической лаборатории. Ученик оказался действительно очень способным, и Луиджи не особенно кривил душой, заявляя, что молодой человек превзошел своего учителя. Иногда это так и выглядело. Манфред вдруг высказывал такие мысли, что знаменитый целитель не знал, что и думать. Не раз и не два ученик подсказывал ему настолько оригинальные и интересные идеи, что Луиджи только диву давался.

– У меня есть хорошая новость!

Манфред поднял голову от сосуда, в котором что-то кипело, и посмотрел на учителя отсутствующим взглядом. Алхимия очень увлекала его. Первый урок он получил от Луиджи в этой самой лаборатории год назад и за это время сделал значительные успехи. То, что целителю давалось ценой нелегких раздумий и многочисленных утомительных опытов, Манфред улавливал интуитивно. Он помнил, как музыкой зазвучали в его ушах слова Луиджи: «…Построй, мой друг, храм, который не имеет ни начала, ни конца; внутри этого храма помести источник чистейшей, блестящей как солнце, воды. Проникнуть туда можно с мечом в руке, ибо вход узок и охраняется драконом. Убей дракона…и попадешь в храм. Найдешь там то, что ищешь, ибо жрец – этот медный человек, что сидит у источника, меняется в своей природе и превращается в серебряного человека и может, если ты этого пожелаешь, превратиться и в золото…Не открывай никому этого…»

– У меня тоже новость для тебя, Луиджи. Сегодня я видел какого-то странного человека, который прятался в саду за домом. То ли монах, то ли странник. Мне он не понравился. Не мог ли он следить за нами, когда мы выкапывали трупы людей на кладбище?

Луиджи задумался. Вскрытие трупов было опасным делом, и приходилось тщательно скрывать это. Кто-то мог стать случайным свидетелем. Теперь можно ожидать или доноса, или требования денег за молчание.

– Не думаю, – наконец, ответил он. – Сегодня мы не занимались ничем таким. Может быть, это нерешительный посетитель, или случайный прохожий.

– Пусть будет так. – Манфред пожал плечами. – А у тебя что за новость?

– О! – врач воодушевился. То, что он собирался сказать молодому человеку, забавляло его. – Завтра пойдешь к старому Маттео, отнесешь ему бальзам, который мы приготовили. Кстати, поговори с Антонией. Мне кажется, она нездорова.

Манфред оставил в покое огонь и кипящую жидкость, уставившись на Луиджи. Он что, шутит? Или говорит правду? Мысль о том, что завтра ему представится возможность увидеть женщину, о которой он думал бессонными ночами, полными лунного света и аромата жасмина, привела его в трепет. Неужели это произойдет? Загадочная Флоренция, с ее жгучей тайной и очарованием, откроет, наконец, и для него свои жаркие объятия, в которых властительные принцы грезили о крови, золоте и любви. Сон о необычайной жизни начал сбываться…