– Есть еще один свидетель, который мог видеть, что Лида была здесь, с нами, – неожиданно громко вмешался в его рассуждения Сергей.
– Кто?
– Лицо в окне.
Воцарилось молчание. Действительно, потрясенные смертью Лиды, они совсем забыли о странном происшествии. Кто-то заглянул в окно, испугал всех. Если это им не померещилось, то… есть свидетель.
– А нам не показалось? – спросил Богдан скорее для порядка.
– Всем троим?
Ситуация становилась все более угрожающей. Алена заплакала, как ребенок, вытирая слезы ладошкой и громко шмыгая носом.
Богдан подошел к телу Лиды, наклонился, прислушиваясь. Нет! Шальная, мелькнувшая было надежда не оправдалась: девушка была мертва. Она уже начала остывать, нос заострился, щеки чуть ввалились. Сомнений никаких – они наедине с трупом, и вся ответственность лежит на них. Если кто-то видел через окно… скрыть этот факт не удастся. Вот так история! Нежданно-негаданно.
Сергей почему-то вспомнил Артура. Уже вторая смерть, с тех пор, как он приехал из Франции. Невольно потянувшись рукой к груди, он убедился, что флорентийский медальон на месте. Сразу стало спокойнее. Они выпутаются! Безвыходных положений не бывает! Надо только подумать хорошенько.
– Кто здесь мог оказаться, ночью, в лесу? – спросил он, переводя взгляд с Богдана на Алену. – Почему в окно заглянул?
Свидетель угрюмо молчал. Девушка пожала плечами.
– Может, к Марфе кто приходил? За травами, или еще чем?
– Почему не постучал в дверь? Ночь все-таки, лес, холодно. Других домов поблизости нет. Странно все это.
– Пойду, посмотрю, – сказал Сергей и стал натягивать куртку. – Фонарь есть? Если «нечистая сила» балует, то следов, конечно, нету. А если человек…вроде как должны быть.
Богдан порылся в сумке, достал фонарик.
– Держи. Осторожнее там.
Пережитое потрясение сблизило бывших непримиримых врагов, сделало их союзниками, товарищами по несчастью. Теперь у них возникла очень большая и очень серьезная проблема, которую так или иначе, а разрешать придется. Даже Алена оставила свои ужимки и неуместное кокетство, неприятно поразившее Богдана, когда они с Лидой вошли в комнату. Злость ее тоже испарилась. Остались испуг и опустошение, растерянность.
Сергей вышел в темноту осеннего леса, зябко повел плечами. Замерз? Или все еще продолжается нервная дрожь? Посветил фонариком на рыхлую землю под окном. По-видимому, летом тут была цветочная грядка, потом землю перекопали. На грядке четко выделялись женские следы – узкий носок небольшой ступни, глубокая вмятина от каблука.
– Значит, все-таки женщина, из плоти и крови, а вовсе не «потусторонняя сущность» заглядывала в окно. – Сергей сам не знал, лучше это или хуже. Наверное, лучше. Во всяком случае, понятнее. – Куда же ведут следы?
Луна пряталась за плотные тучи, черноту полночи нарушал только тусклый свет из окна комнаты, где остались Алена с Богданом. Он посветил фонариком – следы вели к резному деревянному навесу для сушки фруктов, ягод, грибов и трав. Что это? Около самого настила из досок что-то лежало бесформенной грудой. Издалека Сергею не видно было, что. Нехорошее предчувствие томительно сжало сердце…
Алена сидела, сгорбившись, не переставая плакать. Слезы сами текли из глаз, безо всяких усилий с ее стороны. Богдан молча курил. Он подкрутил фитилек лампы, и света стало меньше. Тела Лиды не было видно, и могло создаться впечатление, что все происшедшее, – хотя и страшный, но всего-навсего сон. Стоит проснуться, и все окажется по-прежнему.
– Надо бы переложить твою сестричку на сундук. Что ж она на полу лежит? Нехорошо это.
– Не трогай ничего, – встрепенулась Алена. – Сергей вернется, тогда решим, как дальше действовать! Кстати, где это он так долго?
Богдан посмотрел на часы.
–Черт! Не видно.
Он поднес руку к лампе, прищурился. Действительно, выходило, что Сергея нет уже полчаса, или минут сорок. Многовато. Алене он решил об этом не говорить.
– Бери лампу, пойдем искать его.
– Я боюсь! – Алена вцепилась в его рукав. – Там темно. Где Сергей? Куда он мог деться?
– Может, заблудился. Лес вокруг…
– Чего ему в лесу делать? Он бы не пошел.
– Пошел, не пошел…Какая разница? Нужно идти и посмотреть, что случилось. Одевайся!
Богдан подал ей Лидину куртку. Алена отпрянула, замахала руками.
– Нет, я ни за что не надену! Я покойников боюсь!
– Так ведь она живая была, когда сняла куртку.
– Нет! – Алена попятилась к столу. – Я не могу!
– Ладно, тогда подожди меня здесь, я быстро.
Оставаться одной в доме рядом с трупом? Такое Алене не снилось даже в самых страшных снах! Ее зубы громко стучали.
– Н-нет! Здесь… – она боялась выговорить жуткое слово и замолчала, не отпуская Богдана.
– Надо пойти посмотреть. – Он старался быть мягким. – Пойдем. Возьми мою куртку.
Во дворе было тихо. Казалось, деревья и кусты, дом, хозяйственные постройки – все застыло в немом оцепенении. Жуткая неподвижность сковала холодный и сырой воздух, беззвездное небо и землю.
Богдан хотел позвать Сергея, но в последний момент передумал. Не стоит привлекать к себе внимание: неизвестно, кто и с какими целями бродит вокруг дома. Он чувствовал дрожь Алениного тела, которое крепко прижималась к нему, и был счастлив, вопреки всему на свете.
– Что это там? – она показала рукой в сторону навеса. – Как будто цветет папоротник! Но в такую пору…
– Какой папоротник? – Богдан чуть не засмеялся. Обостренные нервы, близость любимой женщины, придавали всему неповторимый вкус опасного приключения, причем не выдуманного, а самого настоящего. – Это, кажется, фонарь, который я дал Сергею!
Алена вскрикнула. Ей захотелось обратно в дом. Но там, в темноте, наполненной слабым запахом яда, лежала мертвая Лида…
– Не ходи туда!
– Подожди… – Богдан двинулся к навесу, преодолевая сопротивление ее тяжело обвисшего тела. – Надо же посмотреть, что случилось. Постой тут.
– Нет! Я с тобой! – Алена подумала, что если и Богдан не вернется, она останется совсем одна в этом страшном лесу, в доме, где лежит покойник, а вокруг бродит кто-то неизвестный…
– Неужели еще два трупа? – подумал Богдан, увидев тело Сергея рядом с другим телом, по виду женским. Он наклонился, слыша непрерывные и жалобные подвывания Алены, судорожно вцепившейся в него.
– Подержи, – передав лампу Алене, он поднял лежащий в траве фонарик, посветил. – Он живой! Дышит!
Богдан похлопал Сергея по щеке, и тот приоткрыл мутные больные глаза.