– Что?
– Это опасно, – быть не такой, как все?
Никита не знал, что ей ответить.
– В этом мире все опасно и безопасно одновременно. – Он улыбнулся. – Вот такая головоломка! Плохо быть таким же, как все. Плохо быть не таким… Если будешь высовываться, тебя заметят, и тогда могут начаться неприятности. А можно сидеть тихо, как мышь, и все равно попасть в беду! Живи, Элина, как тебе положено…
– Откуда я знаю, как?
– Знаешь! – решительно ответил Никита. – Мы все знаем! Опасно быть собой, но еще опаснее – свернуть с предначертанного Пути! Надо идти вперед, быть смелым, и мощные силы придут к тебе на помощь.
– Жаркое поспело! – крикнула из кухни баба Надя.
Вкусный запах мяса и овощей витал по всему дому. Сергей принес из погреба маринованный перец и капусту с яблоками, виноградное вино с прошлогоднего урожая. Валерия дулась и молчала, Лида нехотя ковыряла вилкой в тарелке, Элина то и дело надолго задумывалась: она вспоминала их с Никитой разговор. Никто, кроме покойной бабы Марфы, не понимал ее так же хорошо, как он.
Зато у мужчин аппетит был на удивление отменный. Баба Надя подкладывала добавку, сияя от удовольствия. Наконец-то, ее стряпню оценили по достоинству!
После обеда разбрелись, кто куда. Валерия отправилась полежать, а Лида с Элиной решили попариться.
– Куда после обеда в баню? – возмущалась баба Надя, но ее не послушали.
Мужчины уединились на веранде, раскрыли большое окно в сад. Пахло снегом и калиной, пучки которой висели на окнах.
– Ты звонил Сиуру? – спросил Горский.
– Связь плохая, – ответил Никита. – Не получилось. То ли не соединяет, то ли их с Владом нет дома.
– А на работе?
Никита развел руками.
– Надо снова идти в село, на почту. Теперь уже через пару дней.
– Может, случилось что?
– А вот так думать не надо! Мало ли… Попробуй ты из далекого села дозвониться до Москвы?! С нашими телефонными линиями…
– Да… – вздохнул Горский. – Ладно, пошли искать олово или свинец! Что-то у бабы Нади найдется. Я про форму для плавки спрашивал. Она говорит, дед Илья в молодости кузнецом был, а потом только баловался иногда. Но форма у него в сторожке валяется, и все остальные приспособления тоже.
– Отлично! – обрадовался Никита. – Так мы в сторожке этим и займемся!
– Место подходящее, – согласился Горский.
Над лесом и домом простиралось бездонное черное и холодное небо, на котором в неподвижной торжественности висела яркая луна, окруженная звездами. Полный диск луны освещал снег и деревья призрачным сиянием.
– Красота какая! – одними губами прошептала Элина, задрав голову и не в силах отвести глаз от ночного неба.
Сергей, Никита, Валерия и Лида шли за ней по протоптанной в снегу тропинке. Сторожка неожиданно открылась между огромными черными деревьями, как сказочная избушка. Дверь сильно замело, и открыть ее не представлялось возможным.
Никита с благодарностью подумал о бабе Наде, вручившей им пару лопат.
После обильного ужина, вместо того, чтобы отправиться по комнатам на покой, молодые люди начали куда-то собираться.
– Чего это вы снова надумали? Куды собралися? – удивилась баба Надя. – Ночь на дворе! Что за наказанье мне с вами?!
– Мы, бабушка, хотим эту ложку превратить в золотую! – сказала Лида шепотом ей на ухо. – Вот, смотри!
Она вытащила из сумки большую старую оловянную ложку, которую баба Надя с Элиной искали полдня, перерывая все шкафчики с посудой и сундуки на чердаке и в доме.
Баба Надя испуганно отпрянула и перекрестилась.
– Совсем рехнулись! – подумала она, с ужасом взирая на ложку. – Это привидения на них так подействовали. Такого кошмара насмотришься, еще и не то в голову придет… Надо в село перебираться. Житье в лесу до добра не доводит! Правильно Марфа делала, что никого в лесной дом надолго не пускала. Ох, Господи, Господи!..
– Вы в своем уме? – завопила она, хватаясь за голову. – Старую ложку вздумали сделать золотой?! Это ж людям сказать стыдно, до чего дошло! А? Сначала только дурак Иван все про клады свои бубнил с утра до ночи, а теперь вы куда лучше придумали! И верно, – зачем золото искать, когда его можно прямо дома сделать? Ложек и вилок полно! Грабли еще есть в сарае, вилы, тяпки и лопаты… Все забирайте! Золото лишним не бывает. Гвозди еще вам могу дать! Ведра!..
– Что ты так волнуешься? – спросила Лида, опасаясь, что бабу Надю сейчас хватит удар, такая она сделалась красная и возбужденная. – Успокойся!
– Успокоиться?! – еще громче заголосила баба Надя. – Я, видно, только в гробу теперь успокоюсь! Когда не буду видеть вашей дури беспробудной, и от стыда сгорать! Ладно, черт с вами! Делайте свое «золото»! Только никому об этом не говорите! Не смейте меня позорить! У меня порядочный дом, а не богадельня для слабоумных! Хватит с меня одного Ивана, над которым все село потешалось! Сколько я от людской молвы натерпелась! А чем все кончилось? Иван и клада никакого особенного не нашел, – тряпки да пара безделушек! – и сам пропал.
Лида сбегала на веранду и принесла бабе Наде воды. Та выпила, помолчала и обречено вздохнула. Видно, судьба ее за что-то наказала! Придется терпеть.
– Ладно, – сказала она, привязывая на голову холодный компресс. – И где вы собираетесь этим заниматься?
– В сторожке, – ответила Лида.
– Вот почему Сергей ваш меня про формы для плавки и литья расспрашивал… Я-то, по простоте своей, решила, что он семьей нашей интересуется, дедом Ильей да Марфой. А оно вон что! Золото собрались из старых ложек делать! Ну-ну, давайте… Да только сторожку не спалите!
– Мы осторожно, бабушка, – обрадовалась Лида, что дело так хорошо улаживается. – Не волнуйся!
– Замолчи, трещотка! – рассердилась баба Надя, морщась от ломоты в затылке. – «Не волнуйся»! С вами не то, что волноваться, – по ночам вскакивать начнешь! Лопаты возьмите, – добавила она без всякого перехода.
– Какие лопаты? Зачем?
– Золото… золото грести! – засмеялась баба Надя. – Ох, горемыки вы мои бестолковые! Снег-то сколь дней шел? Замело сторожку. Дверь не откроете, придется назад возвращаться… А в доме я вам безобразие разводить не позволю!
Лопаты действительно пришлись, как нельзя, кстати. Никита с Горским полчаса разгребали снег, прежде чем смогли открыть дверь в лесную сторожку деда Ильи. Внутри было сухо и холодно, пахло рогожами.
Лида пошарила на полке и достала керосиновую лампу. Фитилек сразу загорелся ровным сильным пламенем.
– Ну, вот… милости прошу к нашему шалашу, – сказала она.