С этими мыслями он и уснул, твердо решив, что возьмет отпуск и поедет к матери, отдохнуть хотя бы душой! Борис Иванович привык трудиться, не покладая рук, и не сможет позволить себе пробездельничать целый месяц!
В музее стояла привычная тишина. Посетителей было мало, и Вика могла отдохнуть. Ей нравился зал, в котором располагалась экспозиция дворянского быта. Мебель, картины, кое-какая посуда, – все из бывшего имения Баскаковых. Теперь девушка смотрела на знакомые экспонаты совершенно другими глазами.
Портрет Александры произвел переворот в ее душе. Какая прелестная женщина! И какая несчастная. Страшно подумать, что эта жгучая, обворожительная дама, разодетая в шелка и бархат, рассталась с жизнью в самом расцвете юности и красоты. Ужасная и загадочная судьба!
Вика вспомнила, как странно вел себя Николай в коломенском доме. В общем, молодой человек произвел на нее приятное впечатление… Внимательный, вежливый, не жадный. И поговорить есть о чем. Пожалуй, она не против встречаться с ним. А старик, который показывал им портрет, Вике не понравился. Особенно взгляд, – так и пронизывает насквозь! Фу! Сам рыжий, кудлатый, с бакенбардами… Кто сейчас носит бакенбарды?
Девушка вздохнула. Все-таки, раньше жизнь была интереснее! Какое платье было на Александре, какая прическа, какие жемчуга! А серьги… У Вики захватило дух, когда она их увидела. И это на портрете! Какие же они тогда наяву, «живьем»?
Александра завладела вниманием девушки. Красавица с необычной, трагической судьбой, героиня любовной драмы, которая унесла свою тайну в могилу… Разве сравнишь со скучной повседневной жизнью Вики? Дом, музей, библиотека…иногда магазины, мамины нравоучения, одинокие вечера у телевизора, школьные подружки, развлекающиеся местными сплетнями… Беспросветное, тягучее, монотонное существование.
Ах, как Вика мечтала, что вырвется когда-нибудь из этого душного, надоевшего ей мира! Потому ее и увлек Валентин, что он не здешний. Он обещал ей свидание, – не в кафе, дискотеке или парке, а на развалинах старинной усадьбы, ночью, в полнолуние…там, где бродят души погибших возлюбленных…
Николай тоже ничего. Пригласил ее в Москву, и обещал вернуть бумаги из музейного архива. Вика была неглупой девушкой, и когда Валентин перестал ей звонить, сумела безжалостно проанализировать их отношения. Он не собирался за Викой ухаживать, – он просто-напросто ее использовал. Выпросил дневники Полины и скрылся. Интересно, что в них такого было? Надо будет почитать…
– Виктория, – прервала ее размышления дежурная. – Я ухожу. Ты закроешь?
– Да, конечно.
– Не забудь проверить все окна и включить сигнализацию.
– Посетители все ушли? – спросила Вика.
Она любила оставаться в музее одна, в полутемноте, окруженная старыми вещами, запахом лака, дерева и пыли. Мама с детства брала ее с собой на работу, и все тут, от наконечника каменного топора до штыка времен первой мировой войны, было ей родным и знакомым.
– Мы с тобой одни остались, – ответила дежурная. Она уже оделась и торопилась уйти. – У моего Пашки день рождения, – ребята придут. Надо хоть картошки сварить, салатик какой-то сделать… Я побегу!
Вика проводила ее, заперла дверь и вернулась в «дворянский зал». Свет почти везде был потушен, но она могла ходить по музею с закрытыми глазами. Проходя по залу старинного оружия, девушка услышала слабый шорох. Наверное, мыши! Надо будет завтра сказать маме.
Почему она осталась? Ей захотелось побыть одной, подумать… Да и бумаги кое-какие привести в порядок. Но работа не ладилась. Неясное беспокойство мешало сосредоточиться. Вике показалось, что за ней кто-то наблюдает из-за пыльных портьер.
– Что за ерунда! – рассердилась она на себя. – Не хватало только превратиться в такую же трусиху, как Макаровна!
Макаровна убирала в музее, но только в присутствии кого-то из сотрудников. Она работала так давно, что сама стала чем-то вроде экспоната. К ней привыкли и не обращали внимания на ее причуды. Макаровна любила повторять, что в музее обязательно произойдет что-то ужасное…и ни за что не хотела оставаться одна. Поэтому уборку она делала утром, до открытия, когда приходил кто-то из работников музея.
Над уборщицей добродушно подшучивали, но она неизменно твердила свое.
– Я вижу кровь, – говорила она. – Много крови… Я боюсь.
Мама рассказывала Вике, что в детстве Макаровна стала свидетелем страшного убийства. Пьяный сосед зарубил топором своего собутыльника…прямо на глазах маленькой девочки, которая была одна дома. С тех пор Макаровна немного не в себе. Она не могла как следует учиться в школе, и ничего, кроме мытья полов, так и не научилась делать. У нее было много разных забавных причуд, но она была тихая, трудолюбивая и очень аккуратная.
Вика чаще других приходила по утрам и оставалась с уборщицей, пока та наводила порядок в залах и подсобных помещениях. Ей всегда было смешно, когда Макаровна вздрагивала и поднимала гвалт из-за каждого шороха, каждого подозрительного звука.
Однажды в музей забрел бродячий пес и улегся спать, забравшись в угол между шкафом и этажеркой. Макаровна, которая не очень хорошо видела, ткнула туда шваброй… Что тут началось! Собака взвизгнула и подскочила, бросившись опрометью из комнаты. Но гораздо громче вопила от страха и носилась взад-вперед уборщица, которую еле-еле успокоили. Она ни за что не желала признавать, что причиной ужасного переполоха послужил пес, который сам так испугался, что вся шерсть у него встала дыбом.
Вика не хотела быть похожей на трусливую Макаровну, но…сегодня ей было не по себе.
– Пойду домой! – решила она. – Все равно я ничего не делаю, а только прислушиваюсь…
Она встала и потянулась к выключателю. В этот момент что-то хрустнуло, или кто-то очень тихо крался в темноте по залу с оружием.
– Воры! – промелькнуло в сознании Вики. – Надо вызвать милицию…
В приемной Игната было холодно. Он любил открывать окна настежь, и в них, вместе с ветром и шумом города влетали колкие снежинки.
Экстрасенсу было всегда тепло, а вот его посетители мерзли и ежились, но только до того, как входили в святая святых, – комнату с высоким темным потолком, испещренную иероглифами, похожими на руны. [28] Игнат называл комнату «лаборатория». Здесь горел камин, над которым висел старинный меч в черных ножнах; на низком полированном столике переливался и мерцал магический хрустальный шар.
Игнат питал нешуточную страсть к холодному оружию. Но не всякому, а только к самому лучшему. Этот самурайский [29] меч достался ему от деда, который когда-то отдал за него баснословную сумму. Предки Игната все были людьми образованными, весьма состоятельными, отличались экстравагантным поведением и странными привычками. Судьбы у них складывались непросто, и каждую можно было использовать, как сюжет для приключенческого романа.