– Почему он ее убил? – предположила мамуля, по неистребимой писательской привычке подсознательно тяготеющая к созданию стройного сюжета.
– Вот это как раз нам сейчас без разницы, – покачала головой Алка. – Инкина версия не объясняет другого. Почему инструктор, если это был он, сидел в шкафчике голый и мокрый? Он что, нагишом прибежал из своего тренажерного зала?
– Может, он запарился и вспотел, пока душил жертву? Вот и разделся! – не спасовала наша писательница.
– Воистину, убийственный стриптиз! – хмыкнула я.
– Если он там разделся, то где-то поблизости должны были находиться его вещи, – гнула свою линию упрямая Трошкина. – Вы видели там мужскую одежду?
– Нет, – с сожалением признала мамуля. – Мужской одежды я в женской раздевалке не видела…
Она задумчиво поскребла ухоженным ногтем висок и просияла победной улыбкой:
– Но убийца мог запихнуть свои тряпки в один шкафчик, а потом залезть в другой!
– Не исключено, – неохотно согласилась Алка.
Она не выглядела убежденной.
– Девушки! – меня осенила гениальная догадка. – Инструктор это был или не инструктор, нам нет необходимости гадать! Мы же знаем особую примету преступника!
– Точно! У него на предплечье была татуировка! – мамуля подпрыгнула на табуретке. – Как сейчас вижу ее: маленькая сине-сиреневая рыбка с пышным хвостом!
– Про татуировку я совсем забыла, – пробормотала Трошкина.
– Проблемы с памятью? – преувеличенно сочувственно спросила мамуля. – Рекомендую тебе, Аллочка, активный отдых на свежем воздухе, лучше всего в горах. Я бы одолжила тебе свои лыжи, но они, к сожалению, сломались.
– Теперь мне ясно, куда надо вострить лыжи! – перебила я. – Надо выяснить, есть ли у инструктора татуировка в виде рыбки!
– А как мы это выясним, если инструктор уже сидит под стражей и к нему не подобраться? – прищурилась мамуля.
Было ясно, что желание подобраться к красавцу инструктору у нашей писательницы есть, и, значит, она непременно измыслит подходящий сюжетный финт. Мы с Алкой готовы были ей ассистировать, и все втроем стали сосредоточенно думать над вопросом «как это сделать», совершенно обойдя своим вниманием вопрос «зачем».
– Назовем это дело «Операция «Русалка», – блестя глазами, предложила мамуля, вчерне набросав план наших дальнейших действий.
По понятным причинам наша писательница неравнодушна к мифологическим существам.
А я вспомнила про меха, оставленные Петрачковой в гардеробе, и добавила традиционному образу утопленницы яркой индивидуальности:
– Русалка под шубой!
Модный дизайнер Казимир Кузнецов спал тяжелым сном «после вчерашнего». Молодой здоровый организм боролся с алкогольными токсинами в неуютной йоговской позе, предполагающей многолетние тренировки под руководством мудрого наставника или одну добрую русскую попойку в кругу друзей. Тело Казимира помещалось поперек дивана, а голова под прямым углом свесилась вниз и упиралась макушкой в пол. Однако это не мешало йогу-экстерну предаваться отдохновенному сну. Что ему мешало предаваться таковому, так это несмолкающий телефонный звонок.
Повторно продемонстрировав сверхчеловеческие возможности, Зяма хитрым кувырком скатился с дивана. Сначала он ненадолго распластался на полу, а затем в четкой эволюционной последовательности ускоренно прошел путь от амебы до питекантропа, на коем временно остановился. Свесив руки до колен и недобро выпятив челюсть, Зяма на полусогнутых выволокся в прихожую и с относящимися к гораздо более позднему историческому периоду словами: «Я тебя породил, я тебя и убью!» – коротким прямым ударом в болевую точку на правом боку отключил телефонный аппарат.
Наступившая тишина подарила дизайнеру-питекантропу кратковременное ощущение большого человеческого счастья. Но тут вновь вякнул телефон, и после второго звонка Зямина эйфория иссякла так же быстро и бесследно, как рефлексивное слюноотделение у подопытной собачки Павлова.
– Зар-раза! – пробормотал Зяма, охлопывая себя по организму, точно медведь, атакованный кусучим шмелем.
После непродолжительных поисков он обнаружил свой мобильник в правом кармане джинсов, но аппарат был темен и тих, как дохлая собака Баскервилей.
– Не-на-ви-жу! – по слогам произнес Зяма и отправился искать источник нервирующего шума.
Его инквизиторский взгляд нащупал сотовый телефон, забытый на подоконнике в кухне папулей, и верещащая трубка с подкупающей готовностью замолчала. Однако не успел пошатывающийся Зяма вернуться в свою комнату, как в глубине квартиры послышался бодрый мотив «We are the chаmpions!». Это запел мобильник великой писательницы, изобретательно совместившей в одном приборе функции коммуникации и аутотренинга.
– Янки, гоу хоум! – злобно выкрикнул Зяма и плохо уравновешенной поступью двинулся на поиски музыкально-телефонного аппарата.
Оказавшись в тугом захвате крепкого мужского кулака, крикливый дамский телефончик осекся на полуслове и обморочно затих в ожидании страшного удара оземь. От печальной участи Тунгусского метеорита его спас звонкоголосый собрат – сотовый телефон родной сестрицы дизайнера. Он дурным голосом взвыл: «Акапулько, ай-яй-яй-яй!», на что взбешенный Зяма ответил ему созвучным воплем:
– Ой-ёй-ёй-ёй!
Этот вокализ прозвучал особенно душевно из-за того, что по пути в комнату Инны, где с роскошным латиноамериканским прононсом распевался мобильник, Зяма задел босой ногой чугунное копыто напольной вешалки.
Естественно, Инкин сотовый тоже благоразумно умолк, не дожидаясь скорой и неминуемой погибели от рук озверевшего дизайнера.
– Сговорились они, что ли?! – в бессильной злобе выпалил Зяма, оценив драматизм ситуации.
Огромным усилием преодолевая могучее притяжение любимого дивана, он шарахался из комнаты в комнату в погоне за ускользающим врагом, пока не понял, что понапрасну распыляет свою боевую мощь. Тогда он еще раз обошел квартиру и собрал все мобильники в кучу. Это было мудрое решение. Перед лицом интеллектуально превосходящего противника разномастные трубки замолчали, и Зяма принял меры к тому, чтобы молчание это затянулось. Разбираться с каждой трубкой в отдельности он не стал. Одна мысль о необходимости сосредоточенно тыкать дрожащим пальцем в маленькие кнопочки вызывала у него стойкое головокружение. Простое решение, найденное Зямой, было достойно Александра Великого с его манерой рубить запутанное веревочное макраме в мелкую купусту: Казимир Великий закатал четыре мобильника в толстое банное полотенце, сунул махровый сверток с высокотехнологичной начинкой в стиральную машину, наглухо задраил иллюминатор и с легким сердцем завалился на боковую. Из герметично закрытого стирального агрегата не доносилось ни звука.
Именно по этой причине никто из членов семьи бабули Катерины Максимовны не принял долгожданный звонок из больницы.