Светлейший безжалостно гнал гругля и истово молил низкие снежные небеса о чуде: пожалуйста, пожалуйста, пусть этот второй чужак по-прежнему лежит, как его оставили, связанный ремнями, в сугробе, живой или мертвый – не важно, лишь бы рядом с ним на снегу лежала и эта коробочка с красным глазом!

Мальчик в правой корзине что-то закричал, Светлейший не расслышал слов, но очнулся от дум, бросил острый взгляд окрест и так резко остановил гругля, что тот осел на задние ноги и опасно качнулся влево. Светлейший поспешно спрыгнул и отскочил, боясь оказаться придавленным огромной тушей, но Колокольчик удержался на ногах.

Рури выпутался из ремней и подбежал к старику, бережно прижимая к груди закутанного лилу.

– Что это, Светлейший? – выпалил он.

– Страшный сон, – насупив брови, мрачно пробормотал старик. – Конец света.

– Что?!

Светлейший с трудом перевел взгляд на взволнованного ребенка. Несколько секунд он смотрел на него, размышляя, потом взял зверька и сурово велел:

– Оставайся здесь и жди моего возвращения. Дальше тебе нельзя идти.

– А вы? – испуганно выдохнул Рури.

Старик сердито отмахнулся от него и без оглядки зашагал по снежному полю.

Не думал я, что когда-нибудь еще увижу космический корабль на Элизиуме, в смятении думал Светлейший. Это уже третий!

Первым был грузовоз «Ковчег», на котором прибыли первопоселенцы, но его я, разумеется, не мог видеть – мой дед тогда был еще совсем ребенком. «Ковчег» можно не считать, он разгрузился и сразу ушел – навсегда. Но вот второй корабль, «Юлиллу», я помню прекрасно, и самого Джеки Поллака тоже: он был совсем молод, немногим старше меня тогдашнего, и отважен, весел и любопытен, как самый настоящий мальчишка.

Светлейший тихо выругался. Пропади они пропадом, Поллак и его «Юлилла»! Не появись они на Элизиуме, не было бы этой дурацкой истории с принцессой. Поллак наскочил на планету случайно, он был настоящим бродягой по натуре и торговал не ради наживы, а исключительно для интереса.

Вот, кстати, интересно, ехидно подумал Светлейший, что Поллак сделал с тем ма-аленьким дракончиком, которого выменял у Коко Бешеного на легендарное королевское вместилище? Или что дракон сделал с ним, тут же поправил он себя: синие драконы необыкновенно быстро растут, и аппетит у них при этом – ой-ой-ой!

Старик остановился, раздумывая, куда идти: прямо к кораблю или сначала к близкой постройке, явно жилой, накрытой непонятным радужно-прозрачным пузырем? Пока он колебался, из-под пузыря проворно вынырнули легкие темные фигурки. Светлейший решился и пошел им навстречу, на ходу разворачивая притихшего лилу.

Сначала я передам им письмо нашего пленника, твердо сказал себе он. И посмотрю на их оружие. И возьму тот прибор, который нужен, чтобы открыть вместилище…

А потом я сделаю все возможное, чтобы и этот корабль улетел с планеты и никогда больше на нее не возвращался.

Нам на Элизиуме не нужны их космические корабли, универсальные вакцины, синтезаторы пищи, кислотные осадки и ядерные свалки, непримиримо подумал Светлейший. Может быть, нужно – но не нам, а только мне! – надежное и мощное оружие с большим боезапасом: именно для того, чтобы на Элизиуме никогда не было космических кораблей, универсальных вакцин, синтезаторов пищи, кислотных осадков и ядерных свалок.

18. Мерлин (Элизиум)

Когда у него из руки выбили разрядник, Дино еще улыбался, глубоко уверенный в своем превосходстве над туземцами. Даже когда его захлестнули арканы и он упал на землю, как подрубленное дерево, охранник еще не понял, что дело плохо. Под верхней коркой снег был мягкий, и он не ушибся, только оцарапал щеку о наст и временно ослеп, утонув лицом в белой ледяной пыли. В этот момент ему не сильно, очевидно, с профилактической целью, дали по голове, и он отключился – слава богу, не надолго, всего на четверть часа. Если бы он провалялся в отключке хотя бы втрое дольше, замерз бы насмерть: одна из ременных петель случайно пришлась точно на капризную кнопку терморегуляции и вырубила обогрев костюма до минимума. Когда Дино, стуча зубами, как кастаньетами, гигантским червяком выполз из сугроба, он уже поклялся себе, что никогда, ни при каких условиях не согласится на погружение в глубокий анабиоз. Зато процедура кремации теперь казалась ему почти привлекательной.

Подняться на ноги самостоятельно он не сумел, а ухватиться на равнине было не за что, в чистом поле не нашлось ни единого деревца, способного послужить спутанному Дино костылем. Лежа в снегу, ничего, кроме этого самого снега, он не видел, поэтому полз наугад, без особой надежды достичь форта, просто пытаясь согреться в движении. Ему пришлось проползти метров триста, пока с яхты кто-то заметил глубокую борозду, оставленную им в снегу. К этому моменту Дино уже почти окоченел, а потому прекратил движение и неподвижно лежал в снежном окопчике, как в мелкой могилке. Там его и нашли парни из личной охраны Тревора.

Спустя четверть часа, завернутый в термоодеяло, но все равно трясущийся, он стоял в кабинете шефа, а набившийся в складки костюма снег таял и пятнал мокрым дорогой ковер. Сообщение о том, что аборигены, которых никто не принимал всерьез, похитили курьера с кейсом, Тревор выслушал с каменным лицом. Дино почти не сомневался, что за чудовищную провинность его распылят в топке яхты, и очень удивился, когда Тревор взмахом руки выдворил его из кабинета. Берт остался, но постарался сделаться поменьше ростом и слиться с обоями. Помощнику редко доводилось видеть Тревора в состоянии глубокой, почти беспросветной задумчивости.

– Неужели – не судьба? – пробормотал Тревор, незряче глядя на настольную лампу, сияющую над полированной столешницей, как солнце над ледяной равниной.

Он встал из-за стола, подошел к окну и долго молчал.

– Сами они не откроют кейс. – Берт наконец решил нарушить затянувшееся молчание. – И вряд ли убьют курьера.

– Это почему же? – Тревор обернулся на голос.

– Они оставили в живых Дино, а его я и сам убил бы! – ответил Берт. – К Питу у них какой-то особый интерес. Прикажете послать отряд по следам аборигенов?

Тревор снова уставился в окно. Не дождавшись ответа, Берт снова открыл рот, но шеф внезапно перебил его неожиданным вопросом:

– Берт! Это еще что за чудесное явление?

– Явление, сэр? – Берту почудились в голосе Тревора нотки нездорового веселья.

– Розовый фламинго в серебряном поле! А, Берт? Похоже на описание фамильного герба в терминах геральдики.

Длиннолицый молчал. То ли не знал, что такое геральдика, то ли проявлял почтительность.

– Кто этот тип в розовых одеждах и почему он идет прямо к форту? – Голос Тревора заметно построжал.

– Я разберусь, сэр. – Берт испарился.

Через минуту Тревор увидел своего помощника в окно. Перед выходом наружу Берт напялил на себя белый термоизоляционный костюм и был похож в нем на долговязого снеговика. Человек в розовых одеждах был ниже него на две головы, но держался так прямо и гордо, что казалось, будто он смотрит на собеседника свысока, словно Берт был карликом. Судя по наряду, гордец был аборигеном, однако явно говорил на новосолярном. Тревору было доподлинно известно, что Берт никакими иными языками не владеет.