– Ну да.

– Но мы же не знаем, что это такое.

– А давай рискнем?

Кашу подруги получили. Это было очень интересное сооружение, очень мало похожее на обычную кашу-размазню, а больше всего напоминающее слоеный пирог. Слои густой и сладкой каши были проложены дроблеными орешками, снятыми с молока жирными пенками, несколькими видами варенья, изюмом и снова орехами. Потом все это заливалось взбитым яйцом и запекалось в духовом шкафу. В результате получался такой высокий пирог, который резали на куски, заливали сливками, сметаной, жидким медом или растопленным маслом. Или подавали просто так, без всякой подливки.

Но эффект у этого блюда, безусловно, был. Потому что, отведав каши, Аю настолько воспрянула духом, что тут же согласилась позвонить Рустаму. Тот ее звонку, мягко говоря, не поверил. И несколько раз уточнил:

– Это в самом деле ты? Точно ты? И мне это не снится? Ты в самом деле мне звонишь? Сама?

А уж когда Аю заявила, что им необходимо встретиться, Рустам и вовсе обалдел. А потом спросил:

– Где ты находишься? Я немедленно мчусь к тебе.

Аю сказала название кафе, где они уже больше часа зависали с Маришей.

– Буду через четверть часа.

Ждать его пришлось куда больше. Не четверть, а час с четвертью. Но подруги не жалели о потраченном впустую времени. Ведь у них была возможность понаблюдать за окружающими, посмотреть, кто и что ест.

– Надо же ведь знать, что заказывать в следующий раз, – заявила Мариша. – Вон, к примеру, посмотри на того толстяка. Как он наворачивает зеленые щи. И пирог у него к ним какой интересный!

Пирог в самом деле заслуживал отдельного разговора. Это было высокое сооружение, наподобие шапки Мономаха, красиво украшенного вулкана или чего-то в этом роде. Пожалуй, сходство с вулканом более подходило, потому что в центре пирога, в его самой высокой точке, имелось отверстие, из которого поднимался горячий пар. И пахло от пирога так, что даже у сытых под завязку подруг снова потекли слюнки.

Толстяк оказался человеком добродушным и словоохотливым. Он пояснил девушкам, что стоящий перед ним кулинарный шедевр – всего-навсего забытое блюдо русской кухни – курник. То есть высокий конусообразный пирог с куриным фаршем, грибами и рисом внутри. Начинку кладут слоями. А сам пирог снаружи всячески украшают вырезанными из теста цветами, гирляндами или всем, на что хватит фантазии повара.

Одним словом, к тому времени, когда в кафе влетел красный и запыхавшийся Рустам, девушки уже неплохо разбирались в блюдах русской кухни. И искренне недоумевали, как это они раньше могли считать, что их родная национальная кухня – это нечто скучное и пресное.

– Это нам наука. Любое хорошее дело можно так изуродовать, что без страха не взглянешь, – сказала Мариша, вспоминая продающиеся на всех углах безвкусные блины с такой же безвкусной начинкой внутри.

Действительно – не умеешь, не берись. Оставили бы уж на месте веселых арабских ребят с их неизменной шаурмой. Те хотя бы готовили вкусно.

– Кушать будешь? – предложила Мариша появившемуся Рустаму тоном хлебосольной хозяйки, принимающей дорогого гостя.

От еды Рустам отказался. При виде Аю кусок не шел ему в горло. Зато выпил сразу три стакана клюквенного морса. Напиток был ароматный и очень приятный, но девушкам показалось, что Рустам даже не заметил его вкуса. Он смотрел на Аю своими темными горячими глазами, явно не веря в то, что видит перед собой.

– Ты меня звала? Или мне это почудилось?

– Звала.

– Значит… Значит, ты меня простила?

– Ничего это не значит! – вспыхнула Аю.

Простила она его! Как же! Хорош гусь! Сначала заделал другой женщине ребенка, а потом просит прощения. Ни за что! Никогда! Простить можно отдавленную в метро ногу, разбитую тарелку – подарок мамы, фонарь под глазом, в конце концов. Но ребенка от другой женщины, которого он теперь любит и лелеет, нет! Такое простить невозможно.

– И за что я должна тебя прощать? – холодно произнесла вслух Аю. – Что ты такого сделал?

– Не знаю, – совершенно искренне признался ей Рустам. – Но мне показалось, что ты на меня за что-то рассердилась.

– Рассердилась. Верно. Но… Нет, не будем об этом.

– Почему же не будем? – воспротивился Рустам. – Как раз будем!

– Нет. Я не буду об этом говорить.

– А я буду.

– Я не хочу.

– А я очень хочу.

– Тогда я просто встану и уйду!

Рустам испуганно замолчал. Кажется, угроза снова потерять Аю возымела действие.

– Хорошо, – пробормотал он. – Как тебе будет угодно. Тогда… тогда скажи, зачем ты меня звала, раз не хочешь говорить о нас с тобой?

– О нас не хочу. Нечего о нас говорить. Ты сделал то, что должен был сделать. А теперь я делаю то, что должна была давно сделать.

– Ты говоришь загадками, – осторожно заметил Рустам. – Я тебя не понимаю.

– Пусть так. Но сейчас мне нужна от тебя помощь.

– Все что ты скажешь! – загорелся Рустам.

Рустам чуть ли не из-за стола выскочил, так он стремился угодить возлюбленной. Мариша прямо растрогалась. Какой славный парень! Честное слово, эта Аю – просто дурочка. Не так часто в наше время встречаются самоотверженные влюбленные, готовые по первому слову своей любимой мчаться на край света и сворачивать там горы.

И что с того, что у Рустама есть ребенок и жена? Можно подумать, их раньше у него не было. Однако ни жена, ни ребенок не мешали Рустаму быть очень счастливым со своею любимой девушкой. Да и сама Аю, чтобы она ни говорила, была счастлива с Рустамом. Конечно, Аю поступила очень благородно, отказавшись от своей любви. Но вот какова будет цена ее благородства? Сможет ли она выдержать свой благородный порыв? И сможет ли это пережить Рустам?

Глава 12

Тем временем Рустам не сводил горящего взгляда с лица Аю.

– Так что я должен сделать?

– Ты должен посмотреть на одну женщину.

– Всего-то?

– Посмотреть и сказать, знакома она тебе или нет.

– Нет проблем. Где эта женщина?

– Не торопись. Ты должен будешь вспомнить ее, несмотря на то что видел ее мельком и в темноте.

– Я готов!

– И при этом ты был здорово пьян.

По лицу Рустама промелькнула смутная тень беспокойства.

– Женщина. Ночь. Я был пьян, – пробормотал он, и беспокойство, написанное на лице, стало явственнее. – Аю… Это ведь не…

– Именно, – твердо произнесла Аю. – Женщина с топором. Та самая, про которую ты рассказывал следователю.

Рустам помолчал, растерянно поглядывая по сторонам. А потом спросил: