– Нет, так нельзя! – возмутилась Анна, стоя в магазинчике возле стеклянного прилавка, где лежало до пятнадцати разных сортов мороженого.
Продавец испуганно на нее покосился и зачем-то начал шарить рукой под столом. Анна продолжала стоять, не зная, на что решиться. Продавец нервничал все сильнее. Неизвестно, чем бы все это кончилось, может, с продавцом случился бы сердечный приступ или он вызвал бы полицию, но Анна наконец-то решилась.
– Каждого сорта по триста граммов, – попросила она.
Продавец чуть побледнел, но послушно принялся накладывать мороженое в отдельные прозрачные коробочки.
– Пусть не думают, что мне для них что-то жалко, – пробормотала Аня, притащив четыре с половиной килограмма мороженого домой.
Коробочки с мороженым заняли всю морозильную камеру. На мясо и замороженные овощи, которые там до этого хранились, места не хватило. Пришлось поджарить и потушить все три килограмма мяса с несколькими пакетами овощей. Анна выбрала самую большую кастрюлю, и дело закипело. Поскольку замороженное тесто тоже могло испортиться, Анна испекла пирог, использовав для начинки все то же повидло собственного производства. Потом она нарезала два овощных салата. Один из помидоров, сладкого перца и лука-порея, а второй из огурцов, яиц, зеленого салата и разнообразных травок. Их она прихватила из ящиков, стоявших в сарае милых старушек. Хозяек травок не было дома, и некому было разрешить Анне воспользоваться приправами. Вот и пришлось Анне самой как-то выкручиваться.
Потом она вспомнила, какие чувства испытывала, когда в гостях не видела на столе мясных закусок, и нарезала блюдо ветчины, несколько сортов колбас и поставила еще один салат из кукурузы, копченого окорока и риса. Теперь на стол при всем желании нельзя было больше ничего втиснуть. Кроме… И Анна метнулась за баночкой черной икры, которую привезла Вернеру в качестве сувенира или закуски к водке, это уж как получится. Но сейчас Анне показалось, что икре найдется лучшее применение. У нее, к счастью, остался кусок теста, и она напекла дюжину маленьких изящных корзиночек, в которых икра в обрамлении зелени и с розочкой из сливочного масла смотрелась просто восхитительно.
Попутно Анна продолжала отбивать телефонные атаки девушек, которые желали разговаривать с Вернером. Всем Аня говорила, что они с Вернером обручились, и просила больше их дом не беспокоить. Казалось, все шло хорошо, как вдруг под вечер позвонила та хриплая наглая баба, которую не удовлетворило Анино объяснение.
– Почему он выбрал тебя? – недоумевала баба, причем Анна услышала отчетливое бульканье на другом конце трубки. – Я послала ему свои лучшие фотографии. А сейчас нахожусь у родственников в Гамбурге и хочу видеть своего нареченного. Ты мне мешаешь!
– Вы опоздали, – довольно вежливо возразила ей Аня.
– А мои фотографии? – тоном базарной торговки завопила женщина. – Пусть вернет фотографии. Там я и мои кошки. Целых три штуки. Очаровательные! Пусть вернет, а не то мы с друзьями заявимся к нему и такое устроим, что ему жизнь станет не мила.
Аня с ужасом вспомнила костер в осеннем саду, в который она кинула фотографии кошек. Надо было как-то выкручиваться.
– Понимаете, мы делали ремонт и куда-то засунули ваши фотографии. Никак не можем найти, – соврала она.
– Что за бред! – не поверила ей собеседница. – Если он оставит их себе, то пусть платит мне пятьсот марок за моральный ущерб. А нет, так я устрою, у него на работе будут крупные неприятности, а тебя и вовсе не пустят в Германию. У тебя ведь гостевая виза. Так вот, больше тебе визы не видать. Это в моих силах устроить. Я вас разлучу.
– Что вы мне угрожаете, я обращусь в полицию! – рассердилась Анна.
– Не надо в полицию, – совершенно неожиданно испугалась собеседница. – И вообще я сейчас не могу говорить, у меня придет друг с минуты на минуту. Собираемся приятно провести вечер. Я еще позвоню. – И обнадежив этим обещанием Аню, собеседница повесила трубку.
Вернер явился домой под вечер. При виде накрытого стола он с отвисшей челюстью прислонился к дверному косяку.
– Кого еще мы ждем? – слабым голосом поинтересовался он у Анны. – У меня не наберется столько родственников, чтобы съесть все это.
Но Анне было не до него. Время поджимало, и она помчалась наверх переодеваться. Когда девушка вернулась во всем блеске своего нового платья, Вернера в гостиной не было. Анна отправилась его искать и обнаружила возле открытой дверцы холодильника: Вернер беспомощно созерцал в его недрах горы мороженого…
– Боже мой! – тихо причитал бедный немец, павший жертвой русского гостеприимства. – Они же никогда не уйдут! Мы будем вынуждены терпеть гостей не один день, пока все не съедим.
Однако долго убиваться ему не пришлось. В дверь уже ломились. Первыми пришли Кати со своим южанином. Потом явились Моника со своим рентгенологом Гансом и еще один милый старичок. Поцеловав Анне ручку, он сразу же забился в кресло, да так и остался сидеть в нем, не сводя глаз с Моники. Последними прибывшими были Ева со своим мужем. Всякий, кто видел их в первый раз, невольно задавался вопросом, что держит такую красавицу и умницу рядом с этим заморышем, да еще с на редкость нудным характером и скверным чувством юмора.
Вернер не солгал, Ева не могла не понравиться. Помимо красоты, у его старшей дочери была широкая приветливая улыбка, которая частенько играла на ее лице. А если вкратце описать ее внешность, то у Евы были длинные густые волосы, чистые синие глаза и чудесная кожа. С ее мужем Томом дело обстояло значительно хуже. Он был рыжий, длинный и весь какой-то нескладный. От взгляда его выпученных блеклых глаз просто мороз подирал по коже.
– Здравствуйте, – буркнул он и немедленно присосался к Аниной руке.
– Добрый вечер, – с трудом вернув себе свою конечность, ответила Анна. – Милости просим, – это уже относилось к Еве.
При виде изобилия, царившего на столе, гости немного опешили, но, как Анна и ожидала, быстренько сообразили, как им вести себя дальше. Один Вернер оставался растерянным и довольно кислым. Мало ел, мало пил и лишь недовольно покряхтывал, когда Том подносил ко рту очередную корзиночку с икрой.
– Выпьем за прекрасную хозяйку этого дома! – провозгласил наконец Том.
Монику перекосило словно от зубной боли, Кати демонстративно отставила бокал, а Ева оказалась в трудном положении. С одной стороны, ей не хотелось обидеть мужа, а с другой – выпить бокал она тоже не могла. Поэтому только подняла его и сразу же ловко опрокинула содержимое на ковер.
– Ничего страшного, – заверил ее Вернер. – Он уже прошел крещение. Выпьем лучше за то, что я нашел человека, который согреет мою старость своим теплом.
Монику перекосило еще сильнее, а Кати решила этим вечером вообще больше не пить.
– Наконец-то я счастлив, – продолжал как ни в чем не бывало Вернер. – Хочу вам всем сообщить известие, которое должно вас порадовать, если вы меня хоть немного любите. Вчера я сделал Анне официальное предложение, и она согласилась стать моей женой со всеми вытекающими обстоятельствами.