– Никогда бы не поверила, что Густав способен убить кого-либо, – пожала плечами Мариша. – Он ведь нас не убил, хотя думал, что мы узнали о его подпольном бизнесе и расскажем о нем в полиции.
– Нет, – продолжал Франц. – Густав был далеко не так прост, как казался. У него на груди мы обнаружили поблекшую татуировку в виде черного орла, сжимающего в когтях свастику. Вероятно, Густав был в рядах последователей учения маленького Адольфа. Да и татуировка приводит к мысли, что он служил в свое время в гестапо. К тому же и орудия пыток, которые мы нашли у него в подвале, явно из нацистских кладовых.
– Поэтому он так и не женился. Боялся, что жена увидит татуировку и начнет допытываться о прошлом своего ненаглядного муженька, – догадалась Мариша.
– А почему старики не тронули первую из двенадцати девушек? – спросила Аня. – Остальные все угодили кто в морг, кто в бордель, а эта танцует себе в стриптизе и процветает.
– Дело в том, что она сама сбежала от Вернера, – пояснил Франц. – И еще до того, как старики придумали свой план. Ей стало просто скучно со старым дедом, и, видимо, обладая трезвым умом, она не слишком полагалась на обещание жениться на ней. Вот и ушла в стриптиз. Наверное, ее пример и натолкнул Вернера на мысль организовать собственный бордель.
– Должно быть, они решили, что все русские девушки, приезжающие по приглашению в гости, только и мечтают крутить голой задницей в стриптизе и ублажать немецких мужиков, – возмущенно сказала Мариша. – Конечно, почему бы не воспользоваться этим и не заработать на них кучу денег. Сколько они огребли на этом деле?
– Каждая девушка в месяц приносила им по двадцать тысяч марок. Остальное шло на текущие расходы, аренду дома, оплату мадам и взятки. Сначала там работали, скажем так, вольнонаемные девушки. Поэтому доход был меньше, но после того, как старички отправили первую пятерку девушек, которым вообще не надо было ничего платить, дело пошло веселей.
– Какая мерзость, – прошептала Аня. – И я могла оказаться там же?
– Не знаю, – развел руками Франц. – И потом они старались выбирать таких девушек, у которых не было родных. Чтобы некому было их разыскивать.
– С моей женой у них получилась промашка, – сказал Сергей. – Родители у нее настырные, очень властные и со скверными характерами. Поэтому Лена всем своим поклонникам всегда представлялась сиротой, чтобы не отпугивать до поры до времени добычу. Наверное, и Вернеру она по привычке пропела старую песенку. Но теперь она сможет вернуться под родительское крыло. Вполне возможно, что эта история научит семейку хоть чему-нибудь, и они перестанут грызться между собой.
– Очень за них рада, – язвительно заявила Аня.
– Радость моя, не волнуйся, – залебезил Сергей. – Не думай о них, я люблю только одну тебя.
– То-то же, – удовлетворенно сказала Аня. – Не забывай, что я теперь богатая невеста.
– Да, – спохватился Франц. – С наследством очень странная история. После смерти Вернера на наследство претендует Моника. Ее убивают, причем выбирают время, когда у Ани есть алиби. Потом умирает Кати, которая тоже претендовала на деньги отца, и вполне возможно, что и получила бы их. И опять же у Ани безупречное алиби. Похоже, преступник трогательно заботится о том, чтобы никакие подозрения не пали на Аню. И наконец убивает Густава, оставив возле трупа пистолет и предсмертную записку, в которой все тем же безграмотным почерком просит простить за все злодеяния и убийства. О чем это говорит?
– Преступник знает, что Ева не будет доводить дело до суда, – брякнула Мариша. – А потому пистолет ему больше не нужен.
– Что? – удивленно воззрились на нее мужчины.
– Она пришла и сказала, что не будет судиться с Аней, ей жизнь дороже, – пояснила Мариша.
– И о чем это говорит? – обрадовался Франц.
– О том, что все достанется Ане, – подытожила Мариша.
– Нет. О том, что есть человек, которому выгодно, чтобы деньги достались ей, а не немецкой родне Вернера, – поправил ее Франц. – И скорее всего, теперь он на некоторое время затаится. Об этом говорит брошенный за ненадобностью возле тела Густава «вальтер». Но у нас с Сережей есть план, как заставить его выдать себя. Только боюсь, что он не понравится Ане.
– Вы что-то темните, – встревожилась Мариша. – При чем тут Сергей?
– Дело в том, что я прошу твоей руки и сердца, – опустился перед Аней на одно колено парень и шутливо добавил: – И не вздумай мне отказать, можешь остаться не только без наследства, но и без головы.
– Если дело обстоит так, то я согласна, – неожиданно сказала Аня.
Сергей немедленно поднялся с колен и вышел.
– Куда это вы? – спросила Мариша, видя, что Франц тоже уходит. Причем не удосужился, между прочим, перед уходом последовать примеру Сергея и сделать ей предложение.
– Он же должен повидать свою бывшую жену, посоветовать ей быть поосторожнее, потому что с этого дня некому будет вытаскивать ее из борделя, если она снова угодит туда, – пояснил девушкам Франц, выбегая вслед за приятелем.
– И зачем ты согласилась? – спросила у подруги Мариша, когда за парнями закрылась дверь.
– Завидуй, завидуй! – огрызнулась Аня. – У тебя и такого жениха нет.
С этими словами она гордо удалилась в спальню Сергея, чтобы на досуге без помех и по своей излюбленной привычке пошарить по его карманам теперь уже на правах новоиспеченной невесты. Дело близилось к ночи. Мариша пыталась сообразить, что же затеяли Франц с Сергеем, но у нее ничего не выходило. Вернее, мыслей было так много, что она никак не могла выбрать наиболее подходящую. Одно Марише было совершенно ясно – внезапное бегство парней было более чем странным. Она задумчиво покачивалась в кресле-качалке, когда вниз спустилась Аня, вдоволь изучившая весь багаж своего нового жениха.
– Что ты скажешь насчет того, чтобы посмотреть, что в этих ящиках? – небрежно спросила она у подруги, делая вокруг них круги, словно хищник около добычи.
– Не знаю, – усомнилась Мариша, мигом оказавшаяся возле нее.
Уму непостижимо, как получилось, что одна из коробок, обклеенная несколькими слоями скотча, вдруг открылась. Как это получилось? Что было делать бедным девушкам, ведь коробка уже все равно открыта. Мариша отодрала от нее остатки скотча и увидела внутри кучу десертных тарелок в мелкий цветочек. Тарелки, без спору, были хороши, но их насчитывалось не меньше сотни. Во втором, третьем и четвертом ящиках находились чайные чашки и блюдца. Тут же лежали скатерти, салфетки, подсвечники и стальные пепельницы.
– Что это? – удивилась Мариша. – Перепутали дома?
Аня открыла рот, чтобы ответить, но в это время в дом ввалилась куча мужиков. Аня совершенно забыла, что хотела сказать, но поскольку рот был уже открыт, то, чтобы уж не закрывать его, она дико заверещала.
– Извиняйте, дамочки, – сказал первый мужик. – Мы тут ваш заказ привезли. Что же вы дверь не открыли? Так, пожалуй, некоторые столы не влезут. Стулья и сервировочные столики мы протащим, а вот обеденные столы – не знаю.