– Сосед из квартиры напротив видел, как к Головиной за полчаса до ее смерти вошел какой-то черноволосый мужчина. К сожалению, он видел его только со спины и к тому же в тот момент, когда он уже вошел в квартиру, но точно уверен, что больше никто к Головиной не заходил. Он заинтересовался, кто этот мужчина, потому что в свое время сам неровно дышал к одинокой Головиной. Все караулил возле глазка, но тот момент, когда черноволосый соперник выходил, прозевал. Чайник своим свистом отвлек. Но он уверен, что после черноволосого, который, кстати говоря, был одет в синее пальто и черные брюки, в квартиру заходили только две девушки, и дверь им никто не открывал, она была не заперта. Он тут же позвонил в милицию, которая быстро среагировала, так что мне даже не пришлось объяснять, как я оказался на месте преступления. Конечно, потом майор догадается, что я там не случайно нарисовался, но наряд воспринял мое появление спокойно. Понятно, ведь я же занимаюсь этим делом, значит, мне полагается проявлять сверхпроницательность и заранее если не предупреждать новые преступления, то хотя бы догадываться о них.
– Очень мило, – сказала Мариша. – Но личность преступника, как я поняла, так и не установлена?
– Ты слишком много хочешь, – сказал обиженный Кротов.
– Но можно же проследить весь список пациентов, которые обращались к Головиной по поводу удаления родимого пятна, – сказала я. – Это может помочь нам в поисках преступника.
– А вдруг он ничего не удалял?
– На просмотре фильма с участием Милы и мужика с родинкой на лопатке в квартире было три вызывающих подозрение объекта. Но все они, как вы помните, оказались без разоблачающих их родинок. Головина явно что-то знала про эту самую родинку и его обладателя – потому ее и убили. И конечно, это сделал кто-то из тех троих, – сказала Мариша.
– Вовсе необязательно, – возразил Кротов. – Ему мог проболтаться кто-нибудь из смотревших фильм. Та же Головина могла позвонить своему будущему убийце и сообщить, что она теперь знает о нем много нового и интересного. И даже если предположить, что операция по удалению бородавки имела место, то вполне могла быть сделана неофициально, и тогда мы только время потеряем, проверяя всех пациентов Головиной.
– Не хочешь, мы тогда сами этим займемся, – сказала я.
– Нет, только не это, – замахал руками Кротов. – Вы и так уже дров наломали, куда ни явитесь, там обязательно труп. Хватит. Теперь отдохните немного. Есть у вас, в конце концов, хоть капля человеколюбия?
С этим он и ушел от нас, как он сказал, дежурить у депутата. Мы же улеглись спать, здраво рассудив: кто бы ни был убийца, вряд ли он в один день будет готовить и осуществлять преступление, а потом еще помчится получать деньги от депутата. Так и оказалось, никто депутату в эту ночь не позвонил. Долгожданный звонок раздался лишь на следующий день, когда мы пили утренний кофе.
Мы бы так и не узнали о нем, так как коварный Кротов не перезвонил нам. Но Петюнчик решил иначе. С некоторых пор он воспылал к Марише чистыми и светлыми чувствами, а также преисполнился к нам глубоким уважением, особенно после того, как мы оказались на месте убийства Головиной раньше милиции. Поэтому Марише он доверял теперь больше, чем суетливому и слишком уж молодому Кротову.
– Он позвонил! – сдавленным голосом сказал депутат. – Мне нужно быть сегодня в полдень возле того же автомата на углу Суворовского и ждать.
– Деньги он велел взять с собой? – деловито спросила Мариша.
– Да, но, видите ли, я не знаю, правильно ли поступлю, если возьму их.
– Безусловно, – заверила его Мариша. – В любом случае у вас нет другого выхода. Или вы тоскуете по фотографиям в газетах?
– Нет, нет, – испугался Петечка. – Но я страшно нервничаю. Может быть, вы заглянете ко мне, чтобы немного подбодрить меня?
– Ладно, – согласилась Мариша. – Но я приеду не одна, а с подругой.
– Очень хорошо, – почему-то обрадовался депутат.
Мы были у него через час, могли быть и раньше, но Вольдемар закатил истерику на тему – когда вокруг всех убивают, он боится оставаться дома один. Пришлось и его взять с собой. Просто удивительно, как он умудрился несколько раз быть женат, должно быть, ему попадались женщины с необычайно сильным материнским инстинктом.
Мне вовсе не улыбалось возиться с этим великовозрастным дитятей, а именно это мне и пришлось бы делать, согласись я на его предложение. Поэтому я решила: как только кончится эта история – решительно откажу ему. Впрочем, при виде встретившего нас Петечки я засомневалась. Мало того, что тот был мокр, бледен и весь трясся, так от него еще и несло какой-то медицинской дрянью. По сравнению с ним Вольдемар смотрелся смелым гладиатором.
– Очень любезно, что вы ко мне приехали, но, право, не стоило утруждаться всем, – сказал Петечка, приглашая нас войти. – Видите ли, я хотел попросить только Маришу, чтобы она поехала со много на встречу с шантажистом.
– Что? – удивилась Мариша. – А что скажет на это ваш шантажист? И потом, одна я не могу, только с Дашей. Но думаю, что шантажист сочтет присутствие посторонних нарушением вашего договора.
– Но он же не узнает, что вы будете рядом, – сказала Петечка. – А мне будет спокойней. Прошу вас!
Что было делать, он так жалобно смотрел на нас и так сильно дрожал, боясь, что мы откажемся и бросим его одного, что мы согласились, к вящему неудовольствию Вольдемара и Кротова. Оба моих поклонника в один голос заявили, что я никуда не пойду, что они не позволят, чтобы я рисковала жизнью из-за какого-то развратного осла, который позволил девчонке снимать себя в таком неприличном виде. Разумеется, после запрета непрошеных заступников все мои колебания улетучились, и я твердо решила ехать вместе с Маришей. Ей-то никто не запрещал.
На месте мы оказались за полчаса до назначенного времени. Мариша на этот случай одолжила у какого-то своего знакомого синюю «восьмерку» с тонированными стеклами, за которыми нас было совершенно не видно. Умолять этого знакомого пришлось долго, но он согласился отдать свою машину только при одном условии: если мы ее разобьем или вообще потеряем, Мариша возмещает ее стоимость.
Место для парковки, откуда были видны угол Суворовского и 7-й Советской, а также телефонная будка, мы нашли быстро и принялись ждать, посмеивась про себя над одураченными Вольдемаром и Кротовым. Парни сидели сейчас в Маришином «Опеле» на противоположной стороне проспекта прямо у нас под носом, уверенные, что уж точно мы не рванем охранять Петечку.
– Не дураки ли? – радовались Мариша.
Я хотела согласиться, но тут вспомнила, что мы говорим о моих поклонниках, и оскорбилась.
– Они просто не знали, что ты за штучка, – заступилась я за них. – Второй раз провести их тебе не удалось бы.
– Ладно, мой депутат тоже лопух, – примирительно сказала Мариша. – Господи, такой пустяк, и то сам сделать не может. Ну скажи, чем я смогу ему помочь, если что-то пойдет не так?