– Верка обладала удивительной способностью вредить людям, которые с ней имели дело. У нее просто мания какая-то с годами выработалась, – продолжала тетя. – Мне рассказывали: как только предоставлялась возможность, она кого-нибудь подставляла и делала это так ловко, что обманутые долго не догадывались о том, что их надули. Я этому не удивлялась, помнила о том, как она поступила со мной. И меня не удивляет, что нашелся человек, который не пожелал спустить обиду на тормозах. Не все же с ней дружили с университетской скамьи.
Я задумалась. По словам моей тетки, выходило, что самым вероятным подозреваемым должен быть кто-то из деловых знакомых Веры. Но меня продолжал терзать вопрос: как тот узкоглазый киллер узнал мой адрес? Может, он подстерегал именно меня, а тетю Веру прикончил, приняв ее за меня? Вообще-то теперь это было уже не столь существенно, так как теперь убийца твердо решил прикончить меня, видимо, за неимением других клиентов. Ситуация складывалась удручающая. Вдобавок в милиции нам в очередной раз не поверили. И никакой охраны, естественно, тоже не прислали, только посоветовали не высовываться из дома и посторонних к себе не пускать.
– Придется тебе взять на работе отпуск, – констатировала мама, повесив трубку, и горестно посмотрела на меня – словно не верила, что мне его дадут.
– Какие проблемы? – бодро воскликнула я, хотя перспектива провести свой отпуск в четырех стенах меня не вдохновляла. – Сейчас же звоню.
Позвонила я, разумеется, только на следующий день, и на работе моей просьбе не обрадовались, наоборот, директор намекнул, что намечается сокращение штатов, и выразительно замолчал. Пришлось спешно выдумывать какую-то престарелую родственницу в Тюмени, которая внезапно решила отдать концы и требует меня к себе для подписания завещания и ухода за ней. А так как старушка баснословно богата и к тому же обещает долго не тянуть со своей кончиной – и врачи это подтверждают, – то спорить с ней просто глупо. Все это я сообщила недовольно сопящему в трубку директору, и мне был выделен отпуск сроком на две недели и за свой счет.
– Надеюсь, что за это время твоя бабка скопытится, – так выразился этот черствый человек, и я начала всерьез подумывать об увольнении по собственному желанию – кому охота работать на такого типа?
Итак, оказавшись свободным от всех обязательств человеком, я сделала удручившее меня открытие: когда тебе абсолютно нечем заняться, начинаешь просто беситься от скуки. Казалось бы: если весь день заполнен какими-то делами, то только и мечтаешь о том сладком мгновении, когда сможешь завалиться на диван, взять в руки книгу или бутерброд, или просто закрыть глаза и вытянуть ноги. А когда предоставляется такая возможность делать это в течение двадцати четырех часов, тоска одолевает.
Промучавшись от вынужденного безделья два дня, распоров три пары старых джинсов и перестирав все, что имелось в доме, включая залежи тряпья в чулане, я почувствовала, что просто не в состоянии вести затворнический образ жизни. Не готова я еще! Это озарение пришло ко мне в час дня, и я поняла, что просто взорвусь, если еще раз переставлю мебель в доме. Мыть потолок у меня рука не поднималась, так как он был совсем недавно побелен, а стены и кафель просто сверкали чистотой. Готовить обед смысла не было – всего наготовили на неделю вперед. Более того, испеченный накануне пирог грозил зачерстветь, а одной мне его не одолеть; мама же сидела на диете, а папа сладкое ел только раз в два месяца, правда, съедал он сладостей гору, но только, повторяю, раз в два месяца. Мой пирог с медом, орехами, цукатами и свежими фруктами выпадал из его графика, и папа куска в рот не взял.
– Надо кого-нибудь позвать в гости, – слоняясь в тоске по квартире, решила я и тут же бросилась к телефону. – В милиции не упоминали о том, что надо сидеть под домашним арестом, – убеждала я себя. – Они только говорили о посторонних. А кто же зовет в гости посторонних? Зовут друзей, подруг, родственников или, на худой конец, просто знакомых.
* * *
К тому времени, как я набрала первый номер, мне удалось внушить себе, что я чуть ли не выполняю рекомендации правоохранительных органов. К сожалению, почти все, кому я звонила, были на работе и обещали прийти только к вечеру, на следующий день или даже на следующей недельке. Ни то, ни другое, ни третье меня не устраивало. Гость требовался незамедлительно и без всяких отсрочек. И тут очень вовремя позвонила Инна.
Инна была своего рода уникумом. Она никогда и нигде не работала дольше двух месяцев, причем соблюдала между своими работами полугодовой интервал, который, по ее словам, был ей совершенно необходим, чтобы привести свои нервы и здоровье в порядок. На какие средства жила она в безработные месяцы – это для меня оставалось загадкой, ведь, даже работая, Инна испытывала жесточайшие финансовые муки. А вот безработная почему-то ни в чем себе не отказывала. Свою профессию Инка держала в тайне, оставалось только подозревать самое нехорошее. Однако среди ее знакомых – никто из них у нее на ночь, не оставался – попадались люди самые разнообразные, начиная от музыкантов и кончая отпетыми бандитами и хирургами, на рожах которых было ясно указано число отправленных на тот свет клиентов.
Жила она со сводной сестрой, которая ходила в начальную школу, и с собакой, которая ходила только гулять. Сестра переехала жить к Инке после того, как умер ее отец, а следом за ним – и их общая с Инной мать. Отец Инны исчез в голубых далях много лет назад и с тех пор на глаза не показывался и знать о себе не давал. Особой привязанности между сестрами не было, Инка сестру третировала, а сестра била стекла в школе, рвала одежду свою и своих одноклассников, за что Инке волей или неволей приходилось платить, что теплых чувств к сестре не прибавляло. Инка, на мое счастье, была свободна и выразила готовность прийти в гости, из чего я заключила: она бросила очередную работу совсем недавно и еще не успела поправить свое материальное положение.
Буквально через четверть часа раздался звонок, и ввалилась Инка вместе со своей Люсей – рыжим сеттером с облезшим после зимы хвостом.
– Ехала к тебе на маршрутке, пришлось отдать последние пять рублей за себя, а Люсю пустили в долг. Обратно пойду пешком, если только ты мне не одолжишь пару десяток, – заявила она вместо приветствия.
– А зачем ты Люсю с собой потащила? – поинтересовалась я. – Оставила бы ее дома, сестре было бы не так одиноко после школы.
– Дома есть абсолютно нечего, – призналась Инна. – Сестру покормят в школе, а кто покормит Люсю?
Я поразмыслила и пришла к выводу: пожалуй, этим человеком окажусь я. Придя к такому выводу, я воодушевилась и выставила перед гостями полный обед, который венчал мой злосчастный пирог, не получивший в моей семье должного признания. Зато Люсе он пришелся по вкусу. Постный борщ она тоже умяла, даже не намекнув, что мяса в нем маловато. На второе, которое мы съели после торта, были котлеты и картофельный салат с майонезом – он в нас влезал уже с трудом.
– Ну, и что у тебя случилось? – поинтересовалась Инка, которой я уже успела по телефону пожаловаться, что у меня проблемы. – Парень бросил?