Я задумалась. Желудок болел, но меня не то что бы тошнило. Как бы так поточнее выразить: «чувство легкого дискомфорта, возникающее, когда тебя только что отпинали каблуками».
— Нет, — ответила я.
Хью откинулся на спинку стула и с облегчением вздохнул.
— У меня все болит, — повторила я. — Сделай что-нибудь, пожалуйста…
Он не спешил отвечать, и тут рядом с ним появился Коди:
— Чего ты ждешь? Дай ей что-нибудь. Посмотри на нее, она же страдает.
— Мягко говоря, — пробормотала я.
— Я не могу допустить, чтобы она уснула, если у нее сотрясение, — возразил Хью.
— Но она же ответила на все твои вопросы.
— Это всего лишь стандартный тест, никаких гарантий.
— Пожалуйста, — попросила я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Ну хоть что-нибудь.
— Мы же знаем, что она не умрет.
Я была права, Питер действительно был в комнате.
После недолгих сомнений Хью попросил Коди принести воды, тот ушел на кухню, и его место сразу же занял Питер. Хью мрачно посмотрел на меня и сказал:
— Милая, мне надо обработать раны на твоей спине. Будет больно.
— Еще больнее, чем сейчас?
— Нет, просто по-другому. Но это необходимо сделать, чтобы не началось воспаление, а потом мне придется осмотреть тебя, чтобы проверить, что у тебя сломано. Обезболивающее подействует, но не сразу, сначала все будет больно.
— Давай.
Я попробовала взять себя в руки. Я даже представить не могла, что может быть еще больнее. К тому же Хью — врач. Все будет хорошо.
Коди принес стакан воды, Хью позволил сделать несколько глотков, чтобы убедиться, что меня не стошнит, а потом дал две таблетки. Я едва не задохнулась, глотая их, — горло распухло и саднило, возможно, из-за того, что я так сильно кричала.
Я хотела спросить, что это за лекарства, но каждое слово стоило мне таких усилий, что я оставила эту идею.
— Должно подействовать через двадцать минут, — пообещал Хью.
Я заметила, что у него в руках что-то есть. Хью встал и наклонился над моей спиной. Я почувствовала, как он прикоснулся к спине чем-то влажным.
— Сукин сын! — простонала я, и это еще было очень мягко сказано, но, я думаю, Хью понял, о чем я.
Кожа горела от острой боли — действительно «по-другому», — где бы он ни касался меня. Пульсирующая, ноющая боль во всем теле сменилась резкими вспышками. Это было настолько невыносимо, что мне даже удалось слегка пошевелиться, но от этого стало еще больнее. Мир снова потерял четкие очертания и пропал.
— Ты себе же делаешь хуже, — предупредил Хью. — Постарайся не двигаться.
Легко говорить, подумала я, закусив губу. Он продолжал обрабатывать антисептиком раны, нанесенные Нанетт. Хью прав: это необходимо, но, господи, как же мне больно!
— Поговорите с ней, — сказал Хью в сторону, — отвлеките ее.
— Что случилось? — спросил Питер. — Кто это сделал?
— Это называется «отвлек», — прокомментировал Хью.
— Нанетт, — ответила я.
Когда я произнесла ее имя вслух, желудок конвульсивно сжался, и мне оставалось только надеяться, что я не разочарую Хью и меня все-таки не стошнит.
— Она была… в ярости.
— Похоже на то, — согласился Питер.
— …из-за того, что я сказала Седрику о своих подозрениях.
— Значит, ты была права, да? — спросил Коди.
Если тот, кого подозреваешь в преступлении, избивает тебя до полусмерти, то в принципе это серьезное доказательство его вины, ну или я уже совсем ничего не понимаю в этой жизни. Но если за исчезновением Джерома и правда стояла Нанетт, почему она не убила меня сразу? Зачем оставлять в живых свидетелей?
Мне не хотелось вдаваться в подробности — на это потребовались бы силы, которых у меня не было, поэтому я просто сказала:
— Не знаю.
— Ну вот, — сказал Хью, выпрямляясь. — Не так уж и больно было, правда?
Я попыталась сердито взглянуть на него, но, похоже, он не заметил. Он в очередной раз залез в сумку, достал бинты и начал перевязывать мои раны. Судя по всему, он решил сделать из меня мумию.
— А почему Данте не остался? — спросил Коди.
— Что? Данте?
Перевязка оказалась не такой болезненной, как промывание, но приятного все равно мало. Когда уже подействует это чертово лекарство?!
— Он был здесь, — объяснил Коди. — Он позвонил Хью и попросил прийти.
Конечно, я не могла вспомнить все произошедшее в мельчайших подробностях, может, у меня и сотрясение мозга, но я уверена, что Данте здесь не было.
— Данте здесь не было, — сказала я.
Хью на минуту оторвался от бинтов и внимательно посмотрел на меня:
— А кто же мне звонил?.. Мужской голос, с твоего мобильного. Сказал, что ты ранена и чтобы я шел сюда и захватил с собой лекарства и все необходимое.
Я улыбнулась и в ту же минуту все вспомнила. Воспоминание было нечетким, замутненным болью. Сильные руки, поддерживающие меня, и нежный голос…
— Здесь кто-то был… — медленно произнесла я. — Но не Данте, а кто-то другой. Он отнес меня на кровать.
Повисло молчание. Границы сознания постепенно начали размываться, края картинки слегка задрожали — хороший знак, подумала я. Ощущение было приятным, казалось, я медленно погружаюсь в сон, это состояние отличалось от забытья, в которое я впадала от невыносимой боли. Однако полностью боль все равно не отступала.
Парни озадаченно посмотрели друг на друга.
— Ты уверена, что это был не он? — спросил Коди.
— Если это был Данте, то почему он ушел? — спросил Питер.
— Не забывай, о ком идет речь, — фыркнул Хью.
— Перестаньте, — пробормотала я, — это был не он.
— Ты разглядела его лицо? — спросил Питер. — Ты его знаешь?
Я изо всех сил пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но безуспешно. Единственное, что я помнила: мы с ним прекрасно знакомы.
— Я знала его…
Приятная дремота охватывала меня все сильнее, я с нетерпением ждала момента, когда сознание отключится полностью.
— Ну вот, с перевязкой — все, — заключил Хью, — помогите мне перевернуть ее, надо посмотреть, что у нее там с ребрами.
Это было очень неприятно, ребята втроем старались перевернуть меня как можно нежнее, но первое же прикосновение вырвало меня из убаюкивающих объятий сна. Им удалось уложить меня так, чтобы давление на спину не было слишком сильным, и Хью смог осмотреть меня. Пощупав и нажав везде, где только можно, он попросил сделать глубокий вдох. Заключение гласило, что у меня сломана пара ребер, множество кровоподтеков и сильные болевые ощущения, которые должны пройти сами собой.