Величия Таньке добиться было просто. Еще бы, рослая Таня оказалась выше на две головы самого высокого мужчины в поселке. Вдобавок еще ее светлые волосы выгорели под палящим южным солнцем добела, а кожу покрывал лишь легкий светло-золотистый загар. Хотя все тут были похожи на обгоревшие деревяшки. Одежда ее тоже впечатляла — нечто воздушное, оттенка светлой бирюзы, то есть под пятнами розовой, желтой и других красок скрывалась именно такая ткань.
— Танька! — ахнула Мариша. — Ну ты и классно выглядишь!
Таня подняла руку и издали помахала подругам. Она подошла к ним поближе, оставив своих поклонников на некотором расстоянии, и заговорила. Впечатление царственности почти рассеялось, потому что царица с визгом бросилась душить подруг в объятиях.
— Как я рада! — вопила она. — Соскучилась ужасно.
Вы просто не представляете, как мне тут тоскливо.
Но, несмотря на свои жалобы, выглядела она отлично. И глаза у нее весело блестели. Затем она обратилась к Сан-Джаю, должно быть, спрашивая, где их джип.
— Оставил в городе, — ответил муж. — Там двигатель барахлит. Пусть, думаю, посмотрят.
Таня пожала плечами и снова перешла на русский, пригласив подруг в дом. Сан-Джай с видимым облегчением поспешил вперед, показывая дорогу. Жили они в большом одноэтажном каменном доме вместе с родителями Сан-Джая. В этом же доме жили два его неженатых брата и три женатых брата со своими женами и детьми.
Вместе с детьми Тани и Сан-Джая детишек тут набралось столько, что, по мнению Мариши, впору было открывать частный детский садик.
Вдобавок все дети были перепачканы разноцветными пятнами краски. И даже корова, выглядывающая из сарая, тоже была вся покрыта цветной коростой, а рога были откровенно красными. Дети носились по всему дому, время от времени брызгая на взрослых водой. По такой жаре это было даже приятно, но когда вместо воды они стали поливать родителей из водяных пистолетиков не просто водой, а растворенными в воде красками, Мариша взбунтовалась.
— Нельзя позволять детям садиться себе на голову! — заявила она. — Посмотрите, они все вокруг заляпали.
— Это праздник! — безмятежно заявил Сан-Джай. — Праздник весны! Завтра они все сами и отмоют.
После его слов дети чуть попритихли. Появилась возможность поговорить и осмотреть дом. Даже для такого просторного строения народу в нем жило многовато. Так что уединенных уголков почти не было и спрятать Камалу было решительно негде.
Танина свекровь оказалась милой сухонькой старушкой, которая была всецело погружена в свои переживания и мало на что обращала внимание. Свекор и вовсе походил на сморщенную печеную картофелину.
И цветом, и размером. Вдобавок он здорово выпивал, а порой, по словам Тани, и вовсе пил беспробудно, но в целом тоже оказался старичком тихим и мирным. Напившись, не скандалил и спалить дом не пытался. Всех внуков и внучек он явно любил и позволял им вытворять с собой что угодно.
Старенькая мать Сан-Джая принялась накрывать на стол, и вскоре был подан обед, состоящий из неизменного риса с овощной подливкой. Он был дополнен пирожками с перцем и салом. А также жареными пирожками с домашним сыром. Кроме того, подали плавающую в желтом соусе курицу, фаршированную травами. На десерт подали зеленый чай и какие-то вареные в меду шарики из теста.
После обеда подруги приступили к подготовке почвы.
— Поселить у нас в доме незамужнюю девушку? — ужаснулась Таня. — Вы вконец рехнулись! Что мы скажем соседям? Они же захотят знать, откуда она у нас взялась?
— Скажите, что это одна из невест для младших братьев Сан-Джая, — предложила Мариша.
— Или для одного из старших сыновей старших братьев Сан-Джая, — предложила Инна.
— И то и другое полностью исключается! — возмутилась Таня. — Так невесты в доме не появляются. До свадьбы они никогда не переступают порога дома жениха. Это считается дурным тоном. Признаком легкомыслия и даже непорядочности.
— Ну, хорошо. Тогда скажем, что это наша подруга из Калькутты, — предложила Мариша. — Скажем, что она перенесла тяжелую болезнь и врачи посоветовали ей сменить климат и пожить за городом.
Инне с Маришей пришлось хорошенько нажать на Таню, после чего она согласилась принять неизвестную подругу в свой дом.
— Не знаю только, что скажут свекор и мой муж, — вздохнула она.
— Свекор точно ничего не скажет, только нужно купить ему ящик водки. И он забудет обо всем на свете, — сказала Мариша. — Это я беру на себя. А насчет Сан-Джая?.. Так с ним еще проще! Если он вдруг начнет возражать, сразу же спроси у него, что же все-таки случилось с джипом. Ручаюсь, он тут же разрешит тебе поселить в доме кого твоей душеньке угодно.
Уладив этот вопрос, подруги нашли Влада мирно дремлющим под пальмой. Прямо на его груди сидела маленькая ручная обезьянка и задумчиво жевала банан, аккуратно очищая его от желтой шкурки. Подруги разбудили Влада и сообщили ему, что они возвращаются обратно в Дели.
В Дели они первым делом направились к дому Камалы. Но не успели подруги позвонить в ворота, как услышали громкие крики и звон чего-то падающего и бьющегося. Затем ворота распахнулись, и на улицу вылетел Раджа. Подруги испуганно отпрянули, но парень был не в том состоянии, чтобы замечать что-либо вокруг.
Он немного посидел на земле, приходя в себя, и снова кинулся обратно в дом.
Через несколько секунд из ворот вылетело еще одно тело. На этот раз пострадавшим оказался Пиллай.
Дело явно принимало интересный оборот. Подруги укрылись за воротами и стали ждать. Некоторое время ничего не происходило. И подруги отважились заглянуть внутрь.
Во дворе прямо на земле шла драка. Пиллай дрался с Раджой. Вокруг них собралась полукругом домашняя челядь и громкими криками подбадривала дерущихся.
Никто не делал ни малейшей попытки разнять противников. Напротив, все были очень довольны и оживлены.
Подруги с удивлением заметили в толпе господина Ракеша. И хотя у него на лице читалось некоторое замешательство, но битву он и не думал останавливать.
И постепенно драка угасла сама. Раджа захватил коварным приемом шею Пиллая и не отпускал его до тех пор, пока тот не начал синеть. Болельщики разразились приветственными криками. Господин Ракеш обнял Раджу и повел его в дом. Слуги подняли с земли Пиллая, поставили его на ноги и отряхнули с него пыль. Но в дом Пиллай идти не пожелал. Резко вырвавшись из заботливых рук, он быстрым шагом направился в сад.
— Должно быть, у них с сестрой традиция ходить плакать в сад, — сказала Мариша.
Выждав, пока челядь уберется со двора, подруги осторожно проскользнули следом за Пиллаем. Он сидел на уже известной им полянке возле водоема и яростно грыз тоненький прутик. Рыдать он не рыдал, но весь трясся от злости.