— Наш первый хлеб, — со смущенной улыбкой повторила Клер, — правда, пока из американской муки.
Разломив каравай пополам, Жюльен, обжигаясь, впился зубами в свою долю.
— Скоро у нас будет свой… наш хлеб!
Не в силах оторваться от душистой мякоти, мать и сын еще долго стояли посреди поля, и теплый хлебный пар, смешиваясь с их дыханием, застывал на морозе белым туманным облачком.