Но в другие моменты она видела словно наяву, как монстр осторожно крадется по дну и тщательно избегает природных капканов. Видела, как он выходит на другой берег… где-то там, в Китае. Видела, как он выныривает из волн, весь почерневший от нефти. Видела, как он ступает на азиатский континент и начинает долгий сухопутный поход, пересекает русские степи, приближается к Европе, оставляя за собой неисчислимые разрушения. Потом он рысью пробегает по такой маленькой Франции и снова уходит под воду. Там он за многие месяцы пути вновь приспосабливается к водной стихии и приближается к американскому берегу. Однажды он вынырнет во Флориде, возможно, в Майами, и все начнется снова, и так – до бесконечности… И людям придется свыкнуться с этим бедствием, которое появляется и исчезает строго в определенное время, к этому слепому, разгуливающему повсюду зверю, щелкающему любые преграды, как орешки, и не имеющему никакой другой цели, кроме как шагать, шагать и шагать все дальше и дальше…
* * *
Как-то ночью, пока они спали в кабине, Пегги Сью привиделся кошмар.
В этом сне она гуляла по палубе пассажирского судна; судно шло в открытом море. Себастьян загорал с закрытыми глазами, растянувшись во весь рост на матерчатом шезлонге. Он был мускулист и неотразимо красив в своих ярко-красных плавках. На жаре его сморило, и он тихонько дышал чуть приоткрытым ртом, на верхней губе поблескивала тонкая пленка пота.
Вот тут-то сон перестал быть приятно-сладким. Через мгновение до Пегги донеслись глухие удары по килю корабля. Она попыталась привлечь внимание капитана, разбудить Себастьяна, но никто не желал ее слушать, а синий пес крепко спал и сопел в две дырочки. В отчаянии она спустилась в трюм с ветрозащитной лампой в вытянутой руке. И когда она входила в отсек, который был гораздо ниже ватерлинии, монстр пробил головой металлический корпус. Голова его просунулась в пробоину – все такая же слепая, все такая же розовая… И Пегги заревела, как сирена тревоги, покуда океан, ярясь и пенясь, врывался в брешь, заполняя помещение водой с пугающей скоростью. И тогда в трюм неспешно вошел позевывающий Себастьян.
– Не волнуйся, – сообщил он, – монстр пришел за мной, только и всего… Я должен последовать за ним, все у нас давно сговорено.
Приглядевшись, Пегги Сью вдруг заметила, что ее ненаглядный покрыт чешуей! С головы до ног. И что его глаза, как у крокодила, стали желтыми-желтыми.
И тут она проснулась.
Пробудилась в холодном поту. И по инерции бросила взгляд на Себастьяна. Он мирно спал, но татуировка на его лбу вертелась-извивалась, как земляной червь на рыболовном крючке.
«Кажется, тату снова меняется, – подумала Пегги. – Ну-ка, что там написали на этот раз?..»
Она нагнулась, чтобы расшифровать надпись. Теперь бродячая чернильная клякса гласила:
ПУСТЬ ПОБЕДИТ СИЛЬНЕЙШИЙ
Неожиданно для себя она почему-то вспомнила бабушку, которая ждет не дождется ее в Исенгрине. Какие события произошли за время их отсутствия? Удалось ли пожилой даме найти способ борьбы со словами-пиявками, бегающими по городским афишам? Пегги очень-очень на это надеялась. Что-то ей подсказывало, что ключ к разгадке мрачноватой истории замка, превратившегося в монстра, находится в невеликом этом городке, где, собственно, все и началось.
После бесконечных блужданий по окольным дорогам они достигли наконец пригорода Исенгрина.
– Город пуст, – сообщил синий пес, высунув мордочку в окно кабины. – Ни одной живой души.
Когда грузовик вырулил на центральную улицу, на афишах и рекламных билбордах началось судорожное мельтешение букв. У слов-вампиров словно сделался истерический припадок, и буквочки дергались во все стороны в рок-н-ролльном угаре.
– Можно подумать, что они дугой спину выгибают, – заметил синий пес, – как окрысившиеся друг на дружку кошки.
Ведущий машину Себастьян вдруг выкрикнул что-то нечеловеческим голосом и оскалился. Пегги Сью забилась в угол кабины. На долю секунды ей показалось, что резцы мальчика смахивают на клыки.
Нельзя сказать, что все происходящее вселяло в нее оптимизм. Ей больше не удавалось войти в телепатический контакт с Себастьяном. Всякий раз, когда она мысленно к нему обращалась, то натыкалась на гудение невнятных мыслей, выраженных на каком-то странном гортанном языке. И этот язык она, представьте себе, не понимала! Мысли же были красными и враждебными, и радушия в них было примерно столько же, сколько его бывает в волчьем капкане.
Заслышав шум мотора, бабушка Кэти выбежала им навстречу. Едва машина остановилась, как Пегги бросилась обниматься-целоваться с бабушкой.
– Такого ты не видала даже в кошмарном сне, – шепнула она ей на ухо, – все-все накрылось медным тазом! Катастрофа – первый сорт… Остерегайся Себастьяна, он у нас теперь с прибабахом. Подозреваю, что он превращается в крокодила!
– Потом мне все расскажешь, – еле слышно ответила пожилая дама. – А пока надо бы перекусить. Зайдем в этот ресторан, здесь есть все, что нужно для готовки вкуснейших вафель.
Себастьян отказался пойти с ними. Да он, казалось, их и не слышал.
– Как дико он на нас косится, – высказал свою точку зрения синий пес. – Словно не узнает. И глаза у него теперь другого цвета. Желтые-прежелтые, а кожа аж вся позеленела. Сдается мне, Пегги Сью, тебе следует поразмыслить о том, не пора ли поменять бойфренда! Уж больно вид у него непрезентабельный.
Бабушка Кэти от комментариев воздержалась, однако окинула молодого человека изучающим взглядом. Тот издал какой-то новый хрюк и рванул вдоль по улице. Когда на его пути попадалась остановившаяся на проезжей части машина, он перескакивал через нее с небывалой ловкостью.
– А теперь он распрыгался, как лошадь для скачек с препятствиями, – проворчал синий пес. – Это же ни в какие рамки приличий не лезет. Бес в него вселился, вот что!
Тридцать секунд бешеной гонки – и мальчик скрылся в боковой улице.
Пегги Сью прижалась к бабушке и не скрывала навернувшиеся на глаза слезы.
– Пошли, – сказала пожилая дама, – расскажешь мне в подробностях, что произошло в Блэк-Чэтоу, и мы попробуем сообща найти выход.
Они вошли в пустой ресторан. Пока Пегги докладывала об их невероятных злоключениях в развалинах заповедного замка, Кэти Флэнаган готовила вафли. Синий пес вскарабкался на стул и потребовал, чтобы ему выдали тарелку, которая сочеталась бы с окрасом его шерстки. Самым классным в песике было то, что ничто на свете никогда не погружало его в безысходную тоску, и он сохранял неисчерпаемый запас энергии. О лучшем партнере юной искательнице приключений нельзя было и мечтать.
– Я последняя, кто остался в живых в Исенгрине, – объявила бабушка Кэти. – Все население было мало-помалу вампиризировано магическими словесами, налипшими на фасады домов.
– Ужас какой! – воскликнула Пегги.