«Надеюсь, она не решит его приворожить, – подумала девочка. – Парни просто не могут противиться любовным заклинаниям. Тут же становятся послушными, как цирковые собачки – готовы на задних лапках ходить!»
И она пообещала себе – быть начеку!
На следующий день Ромо разыскал их и позвал на церемонию сбора слез – дракон, наконец, заплакал.
– Очень вовремя! – прогремел здоровяк. – Наши запасы уже подходили к концу. А за последние недели он не наплакал ни капли!
Не желая обижать старшего драконюха, друзья отправились следом за ним к крепостной стене.
Дракон спал на боку. Его рог, похожий на саблю, глубоко вонзился в землю. На шее и на груди у него вздувались огромные вены – толстые, как канализационные трубы. Время от времени из-под драконьего века выкатывалась жемчужная слеза. Толпа приветствовала ее появление приглушенным криком. К морде дракона тут и там были приставлены лестницы. Рабочие с ведрами взбирались по ним и собирали драгоценную жидкость. Это было непростым и даже опасным делом. Трудно удержать равновесие на шаткой лесенке, особенно когда торопишься подобрать слезу размером с кулак и передать ведро следующему в цепочке. Нужно сохранять хладнокровие и делать все очень быстро – ведь слезы капают то помногу, то совсем по чуть-чуть.
– Тут главное – его сны, – объяснил Ромо. – Дракон плачет, когда ему снится что-то печальное.
Иногда между двумя каплями проходил целый час. А то вдруг слезы начинали литься целыми потоками.
Разумеется, Себастьян не остался в стороне. Он схватил ведро и присоединился к рабочим.
– Осторожнее! – крикнула Пегги. – Упадешь – все кости переломаешь!
У нее голова закружилась при одной мысли, что ящер пошевелится во сне. Ведь если вдруг дракон решит перевернуться на другой бок, он мигом раздавит в лепешку всех собирателей слез!
– Опять он за свое! – сердито прошептала Пегги. Ей уже порядком надоело, что Себастьяну все время хочется геройствовать.
– Все мальчишки такие, – обреченно вздохнул синий пес.
– Ты не зря беспокоишься, – заметил Ромо. – Нет ничего опаснее, чем взбираться дракону на морду. Бывает так, что он одним ударом прихлопывает всех, кто туда залез, как надоедливых мух.
Слезы капали одна за другой, быстро наполняя ведра, но вскоре дракон перестал всхлипывать.
– Вот черт! – выругался Ромо. – Конец. В этот раз добыча невелика. Многие уйдут с пустыми кружками.
Подошел радостный Себастьян – и тут же убежал. Он хотел поучаствовать в раздаче слез. Рабочие на тележках проедут по всему городу, оделяя людей волшебным противоядием.
Толпа беспокойно загудела. Все протягивали свои жестяные кружки, ожидая, когда же начнут разливать слезы.
– Давай, приятель, – прогудел Ромо Себастьяну. – Я рад, что ты так быстро во всем разобрался.
Пегги, синий пес и старший драконюх пошли пешком за повозкой, к которой со всех сторон сбегались люди.
Прислушавшись к разговорам, девочка поняла, что в толпе нарастает беспокойство.
– Всем не хватит, точно говорю! – волновался какой-то мужчина. – Сон был не слишком грустный. Зверь почти и не плакал. Слез всего ничего!
– Говорят, что в богатых кварталах раздают по двойной порции, – сообщила женщина. – Поэтому-то нам и не хватает.
– А я слышала, что, когда дракон стареет, его слезы уже не так хорошо помогают, – прошептала старушка. – В южном квартале уже родился ребенок с песьей головой. Вот так-то! Кончится тем, что у нас разведется столько чудовищ, что хранитель яда решит перетравить нас всех!
Тележка катилась от одной улицы к другой, и всюду Пегги видела одно и то же – страх остаться без своей порции драконьих слез. Заметив, что девочка побледнела, Ромо положил огромную ладонь ей на плечо и проговорил:
– Не обращай внимания, это каждый раз так. Люди боятся, что им не хватит. Иногда боязнь мутации, как какая-то болезнь, охватывает целые улицы, целые кварталы. Люди начинают шпионить друг за другом. Каждый думает, что сосед уже начал превращаться в монстра. И тогда даже перевязанные раны от мелких травм кажутся им подозрительными…
– И часто случаются мутации? – спросила Пегги Сью.
Ромо пожал плечами.
– Этого никто не знает, – вздохнул он. – Меканикус уверяет, что очень часто. На самом деле, когда человек исчезает, никто не выясняет, превратился ли он сам в монстра или это чудовища его сожрали. Известно только одно: каждую ночь кто-то исчезает. И бывает, что целый дом в одну ночь оказывается совершенно пустым: на закате там были люди, а на рассвете – никого. И никто не знает, куда делись его обитатели. – Ромо тяжело вздохнул, помолчал, а потом продолжил: – На самом деле, нам тут, в Омакайдо, нечего жаловаться на нашего дракона. Слез всегда достаточно. Но не всем так везет. Некоторые города совсем вымерли, потому что жители были вынуждены принять яд, чтобы не превратиться в чудовищ. Я и сам, когда был совсем молодым, участвовал в операции зачистки.
– Что?! – ахнула Пегги. – Ты убивал людей только потому, что их дракон слишком мало плакал?!
– Нет! Ты не понимаешь. Таков закон, и все должны ему подчиняться. Все просто: если дракон не проливает слез, противоядие больше неоткуда взять, и тогда люди превращаются в монстров. Пора тебе уже запомнить это правило! По крайней мере, теперь оно касается и тебя. С той минуты, как ты оказалась на нашей планете, ты тоже стала подвержена мутации, как и мы все. Как и твой приятель, и даже твоя собака. Кто знает, может, и пес превратится в оборотня, если однажды утром не вылакает свою порцию слез?
Пегги Сью поморщилась.
– А во время этой «операции зачистки» ты видел монстров?
– Наш отряд прибыл в город в полдень, под жарким солнцем. Казалось, что в городе совсем никого нет. Очевидно, мутанты где-то прятались – они ведь боятся света. Наш командир запретил нам соваться в дома. Вместо того чтобы обшаривать все закоулки, мы подожгли город. В считаные минуты пламя охватило все, но ни один из монстров не попытался спастись. Наверно, они все погибли. Нам было приказано возвращаться, и мы вернулись. Больше я ничего не знаю. Здесь, в Омакайдо, нам всем пока везет: дракон плачет более-менее регулярно. Остается надеяться, что так будет и дальше. Остается надеяться…
Пегги надоело идти за тележкой, тем более что это становилось опасным – чувствуя, что драконьи слезы скоро закончатся, толпа бесновалась все сильнее.
Девочка вернулась в гостиницу.
– Не могу я больше пить эти слезы! – возмущался синий пес. – Они такие соленые, что я весь день потом умираю от жажды!
– Да уж, – согласилась Пегги, – слезы – просто жуть. Как будто пьешь морскую воду – так горло саднит.
– Вот если бы добавить туда немного лука и картошки, – задумчиво проговорил пес, – мог бы получиться отличный суп. И если взять еще кусочек хлеба…