— Не следует хвататься за первую же или позволить ненависти ослепить себя, — осторожно ответил проводник. — Здесь не простое убийство с целью ограбления. Нет сомнения, что ваш брат Гомело помимо своей воли был втянут в отвратительные махинации.
— Так будьте же нашим следователем! — отчеканил Пьер. — Вы не пожалеете. Я чувствую в вас большую рассудительность… и осведомленность. Такое редко бывает у меченосца. Мы еще некоторое время побудем в городе, в таверне «Единорог». Поверьте, мы очень заинтересованы в этом расследовании.
Жеан согласился. Ему известно было влияние, которым с некоторых пор пользовались гильдии суконщиков. Немного лет прошло с тех пор, как бывшие сукновалы обогатились, продавая тряпье во всех углах королевства. Начав одевать богатых, они понемногу стали вмешиваться и в государственные дела. Из мелких лавочников они превратились в крупных нотаблей [4] , активно участвуя в управлении жизнью всех городов. Суммы, предложенной Пьером, вполне хватало на обзаведение экипировкой. Предложение было слишком соблазнительным. Время бежит, а выглядеть надо прилично. Наступит день, когда старость остановит бесконечные странствия Жеана, и он будет счастлив уединиться у камина в каком-нибудь прелестном домике. А для этого нужны деньги. В общем, Жеан дал согласие, и суконщик Пьер выложил на стол первый кошель, набитый полновесными золотыми монетами.
— Заставьте восторжествовать истину, — вибрирующим голосом сказал он. — Мы сумеем вознаградить ваши старания.
Они вышли, провождаемые испуганными взглядами немногочисленных завсегдатаев таверны, которым эти мрачные фигуры внушили страх.
Жеан вернулся в «Черную кобылу». Кошель приятно оттягивал пояс. Но радость его испарилась, когда он увидел Ирану, собирающуюся в путь. Она переоделась в дорожное платье и завязала свой мешок. Жеан внутренне бичевал себя. На что он надеялся? Что трубадурша будет ждать его? Вот еще! Об этом нечего и мечтать, не такой мужчина ей нужен. Образованные женщины вроде Ираны в конечном счете всегда оказывались в объятиях богатых людей, если не в постели мелкого барона, очаровав их своими сказками и надарив им потом бастардов.
Женщина, умеющая читать и писать, не вступит в неравный брак с простым проводником в рваной одежде, пропахшим лошадиным потом и спящим не раздеваясь, не отнимая руки от головки эфеса меча.
Досада овладела Жеаном, и у него возникло желание всерьез поссориться с молодой женщиной, чтобы избежать прощания с ней. Но едва он открыл рот, как в таверну вошли стражники из замка.
— Мы ищем проводника Жеана и трубадуршу Ирану! — громко произнес сержант. — Их срочно требует аббат Дориус.
— Дело в том, что я уезжаю, — не смутилась Ирана.
— Ты непонятлива, красотка, — засмеялся солдат. — Тебя не на танцы приглашают. Если ты сама не пойдешь, поведем тебя в цепях.
— Хорошо, — вмешался Жеан, — мы идем.
В окружении стражников они направились в замок. Проводник спрашивал себя, не связано ли требование Дориуса с его встречей с суконщиками. В главной башне их разделили. Жеана провели в почти пустую комнату, преобразованную в небольшую часовню; ее единственное окошко украшал стеклянный витраж. Жеан с любопытством рассматривал эту диковинку, так как стекла можно было увидеть только в соборах. Орнан де Ги при его богатстве мог позволить себе такую роскошь, тогда как другие сеньоры довольствовались набожной картинкой, нарисованной на промасленном пергаменте.
Вошел Дориус. Его лицо было серым и растерянным, руки он прятал в широких рукавах рясы, чтобы не видно было, как они дрожали. Монах тщательно прикрыл обитую гвоздями дверь и, подойдя к алтарю, осенил себя крестным знамением.
— Зачем вы меня позвали? — вызывающе спросил Жеан.
— Мне нужны твоя проницательность и прозорливость, — пробормотал монах. — Я попал в скверную историю, которую не следует предавать огласке… и, признаюсь, я ошибался в тебе.
Это неожиданное смирение насторожило проводника. Дориус никогда не отличался скромностью, Жеан к этому не привык. Что же случилось? У монаха была жалкая физиономия. Можно подумать, что дьявол из ада всю ночь вытягивал ему ноги.
— Я знаю, что тебе все известно, — продолжил монах. — По поводу мощей. Мне донесли о том, что ты делал у Шантрелей. Знай, меня обманули. Я стал жертвой проходимцев, сбывавших фальшивые священные предметы и дававших все гарантии их подлинности. Не моя вина, что барон — упокой Бог его душу — много месяцев торопил меня приобрести раку святого Иома, знаменитую тем, что излечивает проказу простым прикосновением к ней. Он слышал об этих мощах в Святой Земле, но не мог достать их. Тогда он попросил меня их поискать до того, как болезнь не станет явной. Мне пришлось действовать тайно, хитрить. Многие сведущие монахи считают, что святого Иома не существует, а останки его не обладают чудодейственной силой. Другие, наоборот, полагают, что этот святой творил множество чудес, но все это хранится в секрете из страха перед наплывом прокаженных в его святилище. Кроме того, считается, что проказа — наказание Божие за серьезные грехи и должно терпеть болезнь, не пытаясь избавиться от нее никакими чудесами.
— Ловко вас провели, — заметил Жеан, которому надоели эти излияния.
— Да, — смущенно согласился Дориус. — Мошенники в конце концов узнали о цели моих поисков. Они встретились со мной и предложили то, что мне надо. Барону было наплевать на цену, для него главное — выздороветь. Эти жулики убедили меня; признаюсь, я поверил им. Остальное ты знаешь: фальшивая обитель, фальшивый отшельник…
— Они убили настоящего, заменив его своим сообщником, — уточнил Жеан. — Статуя тоже была липовой, ее выточили и состарили, чтобы все выглядело правдоподобно.
— Да знаю я, — простонал Дориус. — Не рви мне сердце. Мощи, которые я купил за золото, были обычными костями, перед которыми барон в ночной рубашке преклонял колени. Боже! Я вынудил этого героя войн склонять голову перед собачьими костями! Какой ужас! Какой промах!
— Как вы докопались до истины?
— Когда слова Мао де Шантрель посеяли во мне сомнение, я открыл раку… Я не мог устоять, мне надо было знать. Тогда только я понял, как лихо меня обманули. Пройдохи даже не дали себе труда поумнее сделать свою работу… или они были столь невежественны, что набрали из оссуария [5] что попало. Там были человеческие кости вперемешку с собачьими, слишком много костей рук и ног. Останки взрослых и детей. Невероятный скелет. Но неужели негодяи насобирали эти отбросы, чтобы посмеяться над нами? Ведь раку не принято открывать.
— Все это достойно сожаления, вам нужно было быть осмотрительней, — сказал Жеан. — Но чем я могу вам помочь? Вы хотите, чтобы я разыскал этих подонков?