Когда до окна оставалось метра три, у Сары вырвался вздох облегчения. Это оказался манекен! Тряпичная кукла ростом со взрослого мужчину, волосы и борода сделаны из натурального меха, а глаза и рот нарисованы тремя черточками.
Манекен был поставлен часовым, чтобы придать дому обитаемый вид. Вне всякого сомнения, уловка Джоба.
Сара остановилась, раздраженная тем, что так испугалась. Она сжала в руке большую связку ключей.
— Там будет опасно, — предупредил ее нотариус, — особенно с ребенком. У вашего деда была мания расставлять повсюду ловушки. Время от времени еноты и барсуки подрывались на минах, которые он ставил то тут, то там. Вам нужно будет вызвать специалиста, чтобы все это очистить. Откровенно говоря, я бы вам не советовал оставаться на ранчо. Ведь, чтобы сделать помещение пригодным для жилья, понадобятся годы.
Сара так сильно сжала в ладони ключи, что стало больно. Она не должна бояться. Страхи остались позади, когда она сбежала от отца Тимми. Это место, имевшее вид укрепленного лагеря, ей очень подходило. Она хотела почувствовать себя в безопасности, защищенной. Она закроется внутри «зоопарка», с той только разницей, что звери останутся снаружи.
Дом находился в таком состоянии, что невозможно описать. Беспорядок был кошмарный. В какой-то момент Сара сказала себе, что это было бы прекрасным сюжетом для статьи в журнале по домоводству «Гуд хаускипинг»: «Как я превратила хижину Робинзона Крузо в очаровательный коттедж „Американские первопроходцы“».
Проиллюстрировать результаты можно будет несколькими снимками. На пороге Сара приостановилась. Казалось, если сделать несколько шагов по половицам веранды, то строение рухнет.
«Еноты-полоскуны, — подумала Сара, — куницы, хорьки, барсуки».
Дом так долго был необитаем, что живность заселила его полностью. Мыши, тушканчики и другие зверушки, наверное, свили гнезда повсюду, во всех матрацах.
Она вставила ключ в замочную скважину, оперлась на косяк и толкнула дверь. Внутри Сара ожидала увидеть все, что угодно, вплоть до классического ружья, привязанного прочной нейлоновой веревкой к стулу напротив входной двери. Ничего подобного не было, только едкий запах, постепенно уплывающий в открытую дверь. Можно было подумать, что он долгие годы ждал, когда же сможет освободиться. Воздух, зараженный смесью запахов пота, животных, грязи и плесени, въелся во все предметы, и стало ясно, что помещение никогда не проветривалось.
— Здание превосходное, — объяснял нотариус. — Выстроено как форт на индейской территории. Бревна фундамента зарыты глубоко. Дерево твердое как камень. Дом настоящих пионеров, с маленькими окошками на случай неожиданного нападения. Есть даже потайная комната, где прятались женщины и дети в случае опасности. Знаменитая индейская комната в подвале, знаете? Это настоящее произведение искусства.
Сара сделала три шага и вошла в комнату. В глаза сразу бросилась огромная тряпичная кукла, прислоненная к окну. Ее смастерили из вонючей тряпки — без сомнения, простыни. Мыши обгрызли кукле ноги. Молодая женщина сочла чучело непристойной выходкой. Может быть, потому, что в сумерках оно напоминало ей грязного голого старика. Запах мочи и экскрементов становился непереносимым. Под мебелью наверняка полно помета. Все вокруг было в пыли. Пыль и грязь. Тарелки в кухне, казалось, обросли серым мехом. Потрогав их, Сара убедилась, что они просто погребены под плесенью.
«Развалина, — подумала молодая женщина. — Настоящая развалина… или, скорее, брошенный барак в городе-призраке, оставленный золотоискателями».
Она принесла банки со средством для окуривания, благодаря которому, как сообщалось в инструкции, все паразиты, обосновавшиеся в помещении, немедленно исчезнут. Надо было расставить банки в каждой комнате, зажечь фитили и быстро сматываться, потому что отравиться могли не только насекомые, но и люди.
— Надо оставить окуривание на всю ночь, — объяснял ей продавец, — а потом проветривать помещение по крайней мере в течение двух часов. Насекомые, которые не успеют убежать, сдохнут, вам останется их только вымести.
Она могла бы, конечно, позвонить в специальную контору, но тарифы у них слишком высокие.
Этой ночью, запалив фитили для окуривания, Сара устроилась с Тимми внутри пикапа, подняла стекла и натянула спальный мешок до подбородка. Мальчик уснул сразу, путешествие его утомило, а Сара долго лежала с открытыми глазами, уставившись в небо через ветровое стекло.
«Вот ты и у подножия стены. Тебе двадцать пять лет, ты начинаешь с нуля. В задрипанной дыре, в бараке без электричества. Именно здесь ты станешь взрослой. У тебя нет выбора».
Пока она все это себе говорила, дом наполнялся зеленым дымом. А тряпичная бородатая кукла у окна была настороже и не сводила с нее глаз.
Нa следующий день на заре Сара вылезла из машины чертыхаясь — так ломило все тело. Воздух был напоен ароматами листвы, травы, мокрой земли. В нем было так много влаги и кислорода, что, казалось, металлические предметы на глазах ржавеют. Но все ароматы перебивал противный, плотный запах с полей, который забивал рот так, что, казалось, его можно жевать. Лес в основном состоял из кленов, которые высадили для того, чтобы делать сироп из черного орешника и терновника. Сара приготовила завтрак на походной плитке, стоя за пикапом и дрожа от холода. Она была счастлива почувствовать себя маленькой съежившейся девочкой, которой пришло в голову задобрить огромное слепое чудовище. Сара выросла в городе, и ей никогда не случалось сталкиваться с тишиной прерий и лесов. Этой ночью она впервые для себя открыла смысл древних заклинаний. Когда луна спряталась за облака, на нее обрушилась вселенская темнота, без уличных фонарей, неоновой рекламы, сигнальных огней автомобилей и витрин, сияющих двадцать четыре часа в сутки.
Тимми ворчал, требуя сериалов и мультипликационных фильмов. Сара не могла заставить себя сказать, что он больше никогда не увидит телевизора. Она протянула сыну кусок бисквита и чашку быстрорастворимого шоколада. Затем, взяв себя в руки, влезла в синий комбинезон, купленный перед отъездом в магазине самообслуживания, натянула резиновые перчатки и повязала маску.
— Ты останешься здесь, — приказала она сыну. — Мама пойдет убирать дедушкин дом, там очень грязно и вредно для здоровья, а тебе нужно остаться чистым до вечера, иначе нам снова придется ночевать в машине. Понял?
Малыш смотрел на нее, вытаращив глаза, как будто спрашивал: «Мама, с чего ты так вырядилась?» Сара подумала, что он сейчас заплачет от страха, и ей стало стыдно.
«Мне не хватает терпения, — подумала она. — Ему только три года. Он не может все понять».
Она все это знала, потому что разговаривала со своим психоаналитиком, но сформулировать проблему так и не решилась.
«Я не похожа на других женщин, — часто говорила она себе. — Я не умиляюсь гримасам и неловкости маленьких детей. Не нахожу это ни милым, ни очаровательным… Мне никогда не придет в голову заявить: „Как хорошо, если бы они не вырастали! Они так трогательны в этом возрасте…“ Я, должно быть, ненормальная».