Невеселые размышления Яны были прерваны стуком открывающегося засова. Она подняла глаза и увидела Патрика в сопровождении двух полицейских.
– Что же вы за птица такая? – как всегда, улыбаясь, сказал он. – Стоило посадить вас за решетку, как ко мне в кабинет ввалилась толпа людей, готовых внести за вас залог. Они просто вынудили меня позвонить прокурору с просьбой выпустить вас под залог. И даже размеры назначенной залоговой суммы их не смутили. Конечно, имя и титул просящего за вас сделали свое дело. Но я отдам вас на поруки не Карлу Штольбергу, а вашему законному мужу.
– Ричард?! Он здесь?! – возликовала Яна.
– Дамочка, какой такой Ричард? Господин Шувалов – ваш последний денежный мешочек, ваш законный муж!
– Борис Ефимович здесь?! – Яна чувствовала себя Алисой в Стране чудес.
Полицейский начальник вывел Яну в комнату, полную людей, которые все встрепенулись при ее появлении. Карл Штольберг, причесанный, в белой рубашке и черных брюках, напомнил ей первого пионервожатого в ее зеленой юности. Пара полицейских в форме записывали, вернее, пытались это делать за громко и быстро говорящей высокой дородной женщиной в цветастом сарафане и белой панаме, в которой Яна без труда узнала свою домоправительницу Агриппину Павловну. Борис Ефимович в льняном костюмчике горчичного цвета и соломенной шляпе сидел на стуле и сердито стучал тростью о пол, видимо, этим выказывая свое возмущение сложившейся ситуацией. В платье из кружева ручной работы цвета слоновой кости и ажурных перчатках у окна стояла, словно статуя, Элеонора Мария Штольберг, держа под руку своего мужа князя Франтишека.
Яна в своем нелепом наряде, не принимавшая душ уже целые сутки, со спутанными волосами и в наручниках, чувствовала себя английской королевой…
– Вот она, ваша принцесса! – усмехнулся Патрик. – Сумма залога за вас, госпожа Цветкова, внесена. Можете идти, но думаю, что не стоит напоминать, чтобы вы не покидали территорию нашей страны, а еще лучше – нашего города.
– Вы всегда найдете ее, связавшись со мной, – заверил полицейского Карл.
– Вы-то что здесь делаете?! – наконец обрела дар речи освобожденная, обращаясь к Борису Ефимовичу и Агриппине Павловне.
– Ричард поднял бурю в стакане воды. Он всех поставил на уши, сказав, что ты попала в неприятную историю в Чехии. Сначала сюда уехали Ася с Сергеем, а затем и мы. Как я могу спокойно сидеть дома, думая, что, может быть, тебе нужна моральная или материальная поддержка? – ответила домоправительница.
– Это правда твой муж? – осторожно поинтересовался Карл, разглядывая ветхозаветного Бориса Ефимовича.
– Правда. И еще одна правда, что люблю я другого… – отмахнулась Яна.
– А эта женщина? – перевел взгляд темных глаз Карл на Агриппину Павловну.
– Моя домоправительница, по совместительству любимая женщина моего мужа.
– Она его любовница?! – выдохнул Карл.
– Да, а что тебя так удивляет? То, что Борис Ефимович еще не такой старик, как кажется?
– То, что ты так спокойно говоришь о том, что твой муж живет с другой женщиной.
– У нас, у русских, очень сложные, запутанные взаимоотношения, – снова отмахнулась Яна и обратилась к Агриппине Павловне: – С кем остался мой ребенок?
– Не волнуйся. Он вместе с дочками Аси под присмотром их няни Наташи, а еще я попросила присмотреть за ними и помочь пару моих приятельниц.
– А Ричард? – поинтересовалась Яна.
– Он не изъявил прямого желания помочь тебе или взять Вову к себе на время нашего отсутствия.
– Подлец, – вздохнув, сказала Яна.
– Тот парень, которого ты любишь? – уточнил Карл.
– Он самый.
Когда процессия из полицейского участка вышла на улицу, там ее ожидали три автомобиля на выбор: такси, в котором приехала чета «любовников из России», «Мерседес» Карла и «Фольксваген» Штольбергов.
«Не хватает только освещения в мировой прессе освобождения моей криминальной особы», – подумала Яна, почесывая бок и зевая. Она поймала на себе испуганный взгляд Элеоноры Марии.
– Спасибо вам, Карл, и вам, князь Франтишек, за заботу. Извините, если что не так… Моя совесть чиста, так как я не имею никакого отношения к убийствам, которые произошли у вас в замке.
– Куда ты собралась? – забеспокоился Карл. – Едем все в замок!
Яне показалось, что лицо Франтишека Штольберга исказила гримаса ужаса, или ей это показалось?
– Нет, спасибо, Карл, за все.
– Это он заплатил за тебя выкуп, – прошептал ей на ухо Борис Ефимович, – я хотел сам это сделать, но молодой человек был непоколебим!
– Тем более, Карл, ты сделал для меня все, что обещал и что мог. Но я надеюсь, что ты поймешь меня: я ни за что на свете не хочу возвращаться в замок.
– Хорошо, но я не могу оставить тебя на улице.
– Мы пока нигде не остановились, – предупредила Яну Агриппина Павловна, цепким взглядом осматривая совершенную внешность Карла.
– Я отвезу вас в приют, там вполне можно остановиться на первое время, у вас будет крыша над головой, кухня, кровати и холодильник, набитый продуктами.
– Хорошо! – согласилась Яна с радостью, так как уже знала приют, знала, что он недалеко от замка и в то же время стоит обособленно. А общаться с кем-либо она сейчас хотела бы меньше всего.
– Я подвезу, – предложил Карл и отпустил такси.
Яна еще раз попрощалась с княжеской четой и уселась рядом с Карлом, сзади в машине разместились Агриппина Павловна и Борис Ефимович.
– Где Кристин? – поинтересовалась Яна.
– В замке…
– Ха! Как на это смотрят твои родители?
– Они говорят, что решать мне.
– Прелестно! Сама тактичность. Мне бы в свое время таких родителей…
Агриппина Павловна с заднего сиденья зонтиком постучала по плечу Карла.
– Извините, граф.
– Он князь, – поправила ее Яна.
– Да хоть царь! Я хочу предупредить вас, молодой человек. У Яны замечательный муж, умный, состоятельный, красивый, и главное, что Ричард очень сильный и ревнивый.
– Правда? – Карл покосился на Бориса Ефимовича, которого укачало почти сразу же, как только они отъехали.
– Я не о нем говорила, а о человеке, с которым Яна прожила несколько лет, от которого родила ребенка. Это была сумасшедшая любовь, и я не уверена, что она закончилась!
– Зачем ты говоришь все это Карлу? – обернулась к ней Яна.
– Он знает зачем! И я тебя предупреждаю тоже, не наделай глупостей.
– Агриппина Павловна!
– Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю! Он красив, этот барон.