В свободные вечера Дениз обычно сидела на веранде. Ей нравилось читать на свежем воздухе. Живя в Атланте, она предпочитала романы. Теперь Дениз ходила в библиотеку не за новым романом – ей некогда было читать для удовольствия. В библиотеке стояли компьютеры с бесплатным доступом в Интернет. Она изучала публикации о медицинских исследованиях и распечатывала текст, если находила что-то нужное. У нее накопилась целая папка таких распечаток.
Кроме того, Дениз собрала множество книг по психологии и по вечерам часами штудировала их, сидя на веранде. Начитавшись, она шла в дом взглянуть на спящего Кайла, а потом возвращалась на улицу.
Посыпанная гравием дорожка сменялась тропинкой, которая вилась между деревьями до сломанного забора, окружавшего их участок. Они с Кайлом часто бродили здесь днем, по вечерам Дениз выходила прогуляться одна. За забором начинался лес, темный и оттого жутковатый, но уже вскоре до нее доносился плеск воды – Чоуан-Ривер протекала совсем близко. Поворот направо, и вдруг как будто весь мир открывался ее взору. Река, широкая, могучая, вечная, как время. Сложив руки на груди, Дениз смотрела на ее неторопливо текущие воды и наслаждалась покоем, которым наполняла ее душу река. Она могла позволить себе постоять так лишь несколько минут, редко чуть дольше, ведь Кайл оставался в доме один.
Понимая, что надо возвращаться, она вздыхала и поворачивала обратно.
Сидя за рулем, Дениз вспомнила разговор, который состоялся у нее сегодня в кабинете врача в Университете Дьюка. Сначала врач прочитал ей результаты обследования Кайла:
– «Мальчик, возраст – четыре года восемь месяцев… Физически здоровый, красивый ребенок. Травм головы не отмечено. Беременность, по словам матери, протекала нормально…»
Так он читал несколько минут, особо подчеркивая результаты различных анализов и тестов, пока наконец не подошел к заключению:
– «Коэффициент умственного развития в пределах нормы. Отмечается серьезное отставание в речевом развитии, как в восприятии, так и в говорении… возможно, имеется нарушение деятельности слухового анализатора. Причина расстройства не установлена. Речевые навыки у мальчика на уровне двухлетнего ребенка».
Закончив, врач сочувственно посмотрел на Дениз:
– Иными словами, у Кайла проблемы с речью. По какой-то причине – мы точно не знаем по какой – он не может говорить так, как должен уметь ребенок его возраста, хотя отклонений в умственном развитии у него нет. И он не способен воспринимать речь, как другие четырехлетние дети.
– Я знаю.
Уверенность, с которой Дениз это сказала, застала ее собеседника врасплох.
– Здесь написано, что вы уже показывали вашего сына специалистам.
– Показывала. Но я не принесла вам их заключение.
Врач удивленно поднял брови:
– Почему?
Немного подумав, она спросила:
– Могу я быть с вами откровенной?
Он внимательно посмотрел на Дениз, откинулся на спинку кресла и наконец сказал:
– Разумеется.
– За последние два года Кайлу неоднократно ставили неверный диагноз. Чего только у него не находили – от глухоты до аутизма. А потом выяснялось, что врачи ошиблись. Думаете, легко матери услышать такое о своем ребенке, смириться, прочитать гору медицинских книг, а потом узнать, что все это неправда?
Врач ничего не ответил.
– Я знаю, что у Кайла проблемы с речью. И поверьте, я достаточно много прочла о нарушениях слухового анализатора. Мне хотелось, чтобы его проверили независимые специалисты и объяснили, в какой именно помощи он нуждается.
– Значит, все это для вас не новость.
Дениз помотала головой:
– Нет.
– С Кайлом проводят какой-нибудь курс лечения или коррекции?
– Я занимаюсь с ним дома.
Врач помолчал.
– Он ходит к логопеду или психологу?
– Нет. Мы больше года ходили, но это не помогало, и в октябре я решила, что продолжать бессмысленно. Сейчас с ним занимаюсь только я.
– Ясно.
Было видно, что он не одобряет ее решение.
– Поймите: пусть ваше обследование показало, что Кайл по речевому развитию находится на уровне двухлетнего ребенка – все равно это прогресс по сравнению с тем, что было раньше. До того как я стала с ним заниматься, у него вообще не было никаких улучшений.
По правде говоря, защищать Кайла перед врачом ей было проще, чем перед самой собой. Хоть он и сделал некоторые успехи, они были не слишком велики. Трудно радоваться, что твой сын говорит, как двухлетний ребенок, когда в октябре ему исполнится пять.
И все же Дениз не собиралась сдаваться. Ни за что. Она занималась с Кайлом по четыре часа в день, шесть дней в неделю. Иногда он легко справлялся с новым упражнением, а иногда казалось, он забыл и то, что умел.
Вчера после обеда они ходили к реке. Кайлу нравилось смотреть на лодки, а к тому же прогулки вносили хоть какое-то разнообразие в его распорядок дня. Обычно, занимаясь с ним в гостиной, Дениз усаживала его на стул и пристегивала ремнем – так он меньше отвлекался.
Дениз вела подробный учет достижений Кайла и сейчас как раз записывала свои последние наблюдения. Не отрывая глаз от тетради, она спросила:
– Ты видишь лодки, солнышко?
Кайл не ответил. Держа над головой игрушечный самолетик, он делал вид, что запускает его в полет.
– Кайл, ты видишь лодки?
Кайл урчал, изображая звук мотора, и не обращал внимания на мать.
Она взглянула на реку. Лодок видно не было. Дениз тронула сына за руку:
– Кайл, скажи: «Я не вижу лодок».
– Самаё.
– Я знаю, что это самолет. Скажи: «Я не вижу лодок».
Мальчик поднял игрушку повыше, следя за ней одним глазом. Потом снова заговорил:
– Атиный самаё.
Дениз вздохнула.
– Да, реактивный самолет.
Она посмотрела на лицо Кайла – такое красивое, без малейшего изъяна, совсем как у нормального ребенка. Она прикоснулась к щеке сына, поворачивая его лицом к себе.
– Хоть мы и на прогулке, нам все равно нужно работать. Ты должен повторять за мной то, что я говорю, или нам придется вернуться домой и ты будешь сидеть на своем стуле. Ты ведь этого не хочешь, правда?
Кайл не любил этот стул. Какому ребенку понравится, когда тебя пристегивают ремнем, чтоб ты не мог убежать. Тем не менее он продолжал сосредоточенно двигать самолет. Дениз сделала еще одну попытку:
– Скажи: «Я не вижу лодок».
Молчание.
Она вытащила из кармана конфету. Малыш тут же потянулся за ней, но она держала ее так, чтобы он не достал.