Мешок был изготовлен из толстой кожи, весил, наверно, с центнер и боксерским его можно было назвать лишь весьма условно — лупить по нему можно было и руками, и ногами. Александр Степанович надел «блинчики», чтобы не изодрать свое сокровище раньше времени, [31] и мешку досталось по полной программе. Все, что скопилось у майора на душе, вылилось в каскаде сокрушительых ударов. Особенно хорошо удавались Сарычеву диагональные разноуровневые атаки типа «левая рука — правая нога». Минут сорок раздавались звонкие, пробирающие до нутра звуки ударов, а негодующие соседи снизу, сверху, справа, слева раздраженно стучали по трубам. Наконец, взопрев, Сарычев выдохся, снял мокрые от пота «блинчики» и пошел под душ.
Сполоснувпшсь, он достал из-под ванны небольшую коробку, открыл и, размотав мягкую фланелевую тряпицу, взял в руки пистолет Макарова. В тусклом свете лампы блеснула гравировка «Лейтенанту Сарычеву А. С. за героизм и личное мужество» — коротко и со вкусом. Помнится, еще взяточник Щелоков подарил — упокой, Господь, его генеральскую душу. Тогда, правда, было обидно — лучше бы звезду пораньше. Да ведь все, что ни делается, к лучшему. «Хоть и дерьмо, а все-таки ствол». — Александр Степанович протер патроны, снарядил обойму и, проверив затвор, пошел спать. А пистолетик-то, хоть и дерьмовый, все же положил под подушку…
Несмотря на усталость, заснул он не сразу, с телом происходило что-то странное. То откуда-то из глубины накатывали волны нестерпимого жара, и майор, скидывая с себя одеяло, весь покрывался испариной, то, уже через минуту, пот становился ледяным, и, щелкая зубами от холода, Сарычев проклинал свое путешествие в багажнике, полагая, что начинается простуда. Наконец под утро он задремал, и его сознание очутилось где-то посередине между сном и явью.
Майор ощутил себя пробирающимся по узкой, извилистой галерее. Двигаться все время приходилось в «распоре», внизу был обрыв, и Сарычев слышал, как при каждом шаге из-под его ног, обернутых толстой кожей быка-хака и надежно затянутых ремнями, раз за разом срываются и булькают где-то далеко внизу мелкие камни. Майор с удивлением отметил, что, несмотря на кромешную темень, он свободно различает окружающее, только не обычным зрением, а каким-то другим, не имеющим к глазам ни малейшего отношения. Наконец его обостренный слух отметил, что упавшие камни больше не булькают, а сухо ударяются о дно разлома, это означало, что Великий Нижний Поток ушел в сторону и Пещера Духов уже недалеко.
Скоро майор уловил легкое движение воздуха, инстинкт подсказал, что под ногами появилась опора, и он пополз по сужающемуся каменному коридору, торопясь, чтобы Владыка Смерти не учуял его. Неожиданно галерея расширилась, и Сарычев очутился в неправдоподобно огромном зале, стены которого были сплошь усеяны крупными, всевозможных цветов, кристаллами гипса. В центре пещеры бушевало Озеро Гнева, над его неспокойной поверхностью клубился молочно-белый пар. По запаху Сарычев безошибочно понял, что Духи сегодня в плохом настроении. Затаив дыхание и стараясь не смотреть на мутный водоворот, он приблизился ко входу в расщелину и, прокравшись по ней, оказался в сферическом гроте, свод которого украшали концентрические окружности желтоватых кристаллов.
Не обращая на великолепие красок никакого внимания, Сарычев кинулся дальше и вскоре припал к наполненным прозрачной влагой следам Владыки Смерти. Не в силах сдержаться, он закричал от переполнившего его восторга:
— Хуррр!
На дне лежал жемчуг — слезы Владыки Смерти, Того-кто-рвет-тетиву-лука-жизни. Сарычев положил их на ладонь и увидел, что в большинстве своем они продолговатые и с отверстиями — те самые, за которые люди с севера с радостью отдадут ему молодую, еще не рожавшую белокожую женщину, а в придачу и звонкий Клык Победы. Майор бережно спрятал добычу в кожаный мешочек, висевший на его широкой, заросшей бурым волосом груди, и собрался в обратный путь. Но вдруг его слух уловил в расщелине чьи-то легкие, крадущиеся шаги. Он мгновенно отпрянул к стене и, выхватив кремниевый нож с костяной рукояткой, замер в чутком ожидании.
Шаги уже слышались совершенно отчетливо. Какое-то неведомое чувство подсказало майору, что это враг — от идущего исходили волны бешеной ненависти. У чужака было тяжелое, хриплое дыхание, а когда Сарычев наконец учуял его запах, в груди у него проснулся вулкан ярости. Он глухо зарычал и оскалил крупные, желтые зубы — Черные люди опять нарушили покой духов его племени!
Вскоре из расщелины показался Носитель Семени, гигантского роста, бородатый, облаченный в шкуру черного пещерного льва. В правой руке он сжимал огромный цельт — каменный топор из диорита, насаженный на отросток оленьего рога. Присмотревшись повнимательней, майор понял, что перед ним Великий Воин. На широченной груди бородатого висел тройной ряд ожерелий из зубов медведя, льва и засушенных ушей двуногих врагов, а посередине сверкал желтыми искрами Глаз Водяного Змея. Пришелец тоже учуял Сарычева. Он зарычал, словно загнанный в угол волк, одним прыжком сократил дистанцию и замахнулся массивным, похожим на кирку цельтом. Майор уклонился и, как только огромный топор, острый с одного конца и выполненный в виде медвежьей головы с другого, с глухим гудением пронесся мимо, успел воткнуть узкий, трехгранный кусок кремния глубоко в живот бородатому. На мгновение тот замер, но уже в следующур секунду раздался бешеный рев, и гигант страшным толчком волосатой руки бросил Сарычева на землю. Затем судорожным движением он вырвал нож из раны и, закричав от ярости, кинулся с занесенным цельтом к Сарычеву. Кровь ручьями бежала по его животу, однако удар был силен, и, не откатись майор в сторону, каменный топор разрубил бы его пополам. Кхек! Гигант ударил еще раз, снова промахнулся и, потеряв равновесие, рухнул на каменный пол. Сарычев захрипел от неудержимой злобы. Выхватив запасной нож, он вонзил его в то место, где у бородатого начиналась шея. Враг издал горлом странный, чмокающий звук, изо рта его хлынула кровь, и, дернувшись пару раз, его тело замерло.
Ликующий Сарычев вскочил на ноги, гулко колотя себя кулаками в грудь, припал к ране на горле бородатого и, зарычав, принялся с наслаждением пить теплую кровь, вбирая в себя смелость и силу поверженного врага. Насытившись, он сдернул с груди Великого Воина ожерелья и, взвалив тяжеленное тело на плечи, начал с трудом пробираться через расщелину.
Очутившись в Пещере Духов, майор сразу понял, что Владыка Смерти полон гнева. На поверхности озера бурлили водовороты, густые клубы пара окрасились в ядовито-желтый цвет, и снизу, там, где проходил Великий Нижний Поток, доносились ужасные звуки, похожие на раскаты грома.
— О могучий, держащий свою стрелу против сердца каждого живущего! — Не поднимая глаз, майор приблизился к озеру и, бросив труп поверженного врага в мутные кипящие воды, упал на колени. — Возьми взамен того, что дал!
Какое-то время тело неподвижно покоилось на поверхности, потом бешеная водяная карусель подхватила его, и огромная черная воронка с грохотом увлекла бородатого на дно.
— Хуррр! — Майор с криком радости оторвал лицо от земли — духи приняли жертву! Он резко вскочил на ноги и внезапно увидел свою по-спартански обставленную комнату.