– Не рановато ли? Надо пройти полное обследование, сдать все анализы, – возразил Григорий Степанович.
– Вы не доктор, чтобы мне указывать! – вдруг громко и пронзительно закричала Мила. – Мне просто необходима психоэмоциональная разрядка, а здесь я снова как в тюрьме! Одну клетку поменяла на другую, и опять уколы, анализы. Все, не могу больше! Я хочу выйти отсюда! Надя, спаси меня!! Ты не видишь? Стены сужаются! Помогите! – Она начала метаться по палате и биться головой о стены.
Надя, первая вышедшая из оцепенения, крикнула Григорию:
– Держи ее! Не дай покалечиться!
Сама же она выбежала в коридор за медицинской помощью.
– У нее острое посттравматическое состояние, – объяснил лечащий врач Камиллы, – ей надо обязательно принимать успокаивающие средства, делать уколы со специальными препаратами, ей нельзя раздражаться, вспоминать о перенесенном кошмаре и в последующем пройти курс психокоррекции личности, подвергшейся насилию, унижению и запугиванию.
– Бедная, бедная Мила… – плакала на плече у Григория Степановича Надежда.
– Не волнуйтесь, сейчас она спит, постепенно эти приступы пройдут, – успокаивал их врач.
– Мила хочет уйти, то есть сменить обстановку, – подняла на него заплаканное лицо Надежда, – и этому есть свое объяснение.
– Мы с врачами-коллегами уже обсуждали это. Дело в том, что Камилла не является психически больной, и силой ее никто удерживать не будет. Марко Тозини предложил свои услуги, свой дом, деньги медработникам, которые будут наблюдать за Милой у него в доме, но…
– Что?
– Я бы оставил вашу подругу у нас в больнице еще хотя бы на несколько дней из-за боязни, что она может нанести вред себе, поэтому я прошу вашей помощи, чтобы вы убедили ее остаться здесь, – пояснил врач.
– Хорошо, я уговорю ее, – кивнула Надя.
– А вот вы можете нас покинуть, женщина с железными нервами. У нас в отделении вас прозвали «Огненной амазонкой», – засмеялся доктор, – отклонений у вас нет, даже тахикардии от испуга.
– Тахи…чего? – переспросила она.
– Учащения сердечных сокращений. Вам это знакомо? – спросил врач, теребя дужки очков.
– Пожалуй, нет… это мне не знакомо. Я всегда внутренне собранна и спокойна, – подумав, ответила Надя.
– Синьора, вы не были влюблены? – рассмеялся доктор.
– Не знаю, – смутилась она.
– А как же наш уважаемый Марко Тозини, который сделал вам предложение? Известие об этом быстро распространилось, и все одобряют его выбор! – громко сказал доктор, совершенно не обращая внимания на Григория Степановича.
– Мы, пожалуй, пойдем, – потянула она следователя за рукав, пока словоохотливый доктор не сболтнул еще чего-нибудь лишнего.
– Да, синьор Тозини прислал за вами машину, чтобы отвезти вас к нему домой.
– Машину пусть подадут, – сказала Надя, все еще не осмеливаясь смотреть на своего земляка.
– Как скажете, синьора! – чуть ли не козырнул доктор.
Надежда поспешила в свою палату, чтобы переодеться. Григорий Степанович следовал за ней по пятам, как гончая, взявшая след.
– Этот миллионер сделал тебе предложение?
– Мало ли какое предложение он мне сделал? Может, предложение убираться подобру-поздорову? – пыталась она обратить все в шутку.
– Не юродствуй, – Григорий Степанович не был склонен к юмору.
– А что это вас так тронуло? – округлила честные глаза Надежда. – Ну, сделал и сделал, и что?
– Тебе?!
– А что со мной не так?! Откуда такое удивление, господин Земчук? Что вы? Взбодритесь! Это только вы считаете, что я взбалмошная особа, сующая нос куда не следует и мешающая правоохранительным органам ловить преступников! А Марко разглядел во мне женщину. Да-да, Григорий Степанович, не рыжую бестию, а именно женщину! Он понял, что я добрая, умная, красивая, темпераментная…
– И скромная, – буркнул следователь.
– А скромность в наше время…
– Знаю! Знаю! Сейчас время молодых и дерзких, – сказал он.
– Вот именно! – надулась Надя. – Да и вообще, к чему эта перепалка?
– Ни к чему, – согласился Григорий, несколько пришедший в себя. – Я поздравляю тебя, заиметь такого жениха, наверное, мечта многих женщин. Я вижу и кольцо соответствующее…
Надя быстро спрятала руку за спину, словно она украла это кольцо.
– Лично я за его миллионами не гналась, он сам меня выбрал, – пожала она плечами, – поздравлять пока не с чем, я еще не решила, что ему ответить.
– Тут и гадать не надо, какой будет ответ.
– Плохо вы меня знаете, Григорий Степанович, я девушка весьма непредсказуемая, – ответила Надя, переодевшись за ширмой и выйдя из-за нее с пакетом в руке.
– Это-то и пугает, – возразил следователь.
– Хватит философствовать! Поехали! – скомандовала Надежда и решительной походкой направилась к выходу.
У больницы их уже ждал «Мерседес» Марко с русскоговорящим водителем.
– Добрый день, синьора! Марко просит прощения, что не смог сам приехать, но он с нетерпением ждет вас дома.
– Ему придется подождать, – ответила Надя, кивая на своего спутника, – это со мной. Поехали, Гриша, кататься!
Они вдвоем расположились на заднем сиденье автомобиля, и Надя сразу же попросила водителя врубить кондиционер, так как щеки ее пылали, словно она все еще горела в огне странного дома.
– Привыкаешь к роскошной жизни? – ухмыльнулся Григорий Степанович, слегка побледневший за последнее время.
– А что? Завидно? Любезный, гони-ка ты в сумасшедший дом! – обратилась она к водителю, чем ввергла его в шоковое состояние.
Григорий Степанович, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, объяснил на английском языке, куда синьора просит отвезти ее.
– Знаешь английский? – удивилась Надя.
– А ты думаешь, почему именно меня прислали?
– Удивляете меня, Гриша…
Шофер, кидая на них испуганные взгляды, мягко тронул машину с места.
– Почему мы сразу едем к Кире? – спросил следователь, словно она здесь была главная.
– А зачем тянуть? Мне пора завершить это дело. Меня дочка дома ждет, – отмахнулась Надя. – А что такого? Ты же обещал взять меня с собой.
– Ничего. Просто я не думал, что это произойдет так быстро.
Всю дорогу Надя расспрашивала Григория о Москве. Вплоть до того, какая там погода и что нового в российском шоу-бизнесе, в чем следователь оказался совсем не сведущ.
– Соскучилась?
– Тянет на Родину, – констатировала она.