– Да я по жизни – дура! – ругнулась Катя. – Слушай, какой хороший напиток… просто чудо!
– Рецепт мне сказал повар, один из моих бывших, не помню его имени. Очень помогает при простуде, всегда варю. Здесь красное вино, мед, клюква, сок лимона, пряности и какие-то фрукты… – Кристина наморщила лоб, – вот если бы со своей простудой ты пришла ко мне, а не к «Ивану Федоровичу», я бы тебя быстро на ноги поставила.
Кухня Кристины выглядела странно. Один шкафчик был красный, другой – зеленый, третий – синий. Стол овальной формы из прозрачного закаленного стекла стоял в центре, а вокруг располагались легкие складные алюминиевые стульчики. Окно закрывали резные ставни, как в русской избе, причем сказочной, с петушками и сердечками. А на потолке висела обычная голая лампочка, такой арт-декор. На электроплите стояла большая блестящая кастрюля с половником – глинтвейн по фирменному рецепту, а на стол Тина покидала все, что у нее было в холодильнике. Девушки выпили еще по чашке горячего напитка, и Тина пригласила Катю в комнату.
– Дорогая подруга, я же знаю, что ты у меня героиня, что вы разоблачили мерзавцев, убивающих стариков, – развалилась в огромном кресле с ярко-красной бархатной обивкой Кристина, – жалко только, что так поздно… Казимира Натановича это уже не спасет.
– Действительно жалко, так же как и всех их других жертв, следствие работает, еще не установлены окончательно все пострадавшие. Обманывали стариков только одиноких и с хорошими квартирами. Обслуживание было отличное, чем сразу же усыплялась бдительность их подопечных. Заправляла всем Инна Владленовна, кстати, ее успели взять в аэропорту. Дамочка хотела в срочном порядке покинуть Москву и улететь в Женеву, где на банковских счетах у нее была накоплена кругленькая сумма от продажи элитных квартир, – сказала Катя, ложась на диван и кладя ноги на подлокотник. Она всегда так делала, когда бывала у Кристины, чтобы хоть как-то унять усталость и боль в ноге.
– Но око правосудия и карающая рука закона ее настигли, – улыбнулась Тина. – Выпьем за это?
– Нет, спасибо, мне хватит… Какая-то ты, Кристина, странная, словно что-то мне недоговариваешь.
– Ты или проницательная очень, или слишком хорошо меня знаешь, – вздохнула Тина, закидывая одну стройную ногу на другую. – Просто я не знаю, как тебе сказать, чтобы ты не сочла меня сумасшедшей.
– Говори как есть, – повернула к ней голову Катя.
– Понимаешь, я всегда думала, что Казимир Натанович был очень умным, понимаешь, очень! Не мог он не заподозрить, что эти «Ангелы» не постараются побыстрее спровадить его на тот свет за его квартиру.
– И что? Он тоже рискнул собой?
– Нет, тут другое… Он осознанно пошел на это.
– На то, чтобы его убили? Тина, кто же добровольно пойдет на такое? – удивилась Катя, разглядывая люстру в виде букета экзотических цветов.
– На это можно пойти только ради какой-то великой цели, вот я и не знала, зачем Казимир это сделал, пока мне по его просьбе, просьбе умирающего человека, не передали портрет. – Кристина встала и принесла портрет своего преподавателя.
– Это тот, который писала ты? – уточнила Катя, немного щурясь.
– Именно.
– Он же передал его на память тебе, – сказала Катя.
– Я тоже так думала, находясь в шоковом состоянии после его кончины, – ответила Тина, ставя портрет рядом с собой. – Я вообще в последнее время много думаю, а это не к добру… Вот уже и о своей беспутной жизни задумываться начала. И вот как-то на трезвую голову я вдруг подумала: а чего это ради самый скромный и самый скрытный человек, которого я знала, вдруг захотел иметь свой портрет? Неувязочка. Почти сразу он умирает, даже портрет не успеваем закончить. В свете нынешних событий ясно, что его убили, и этот портрет он отсылает мне? – Тина уставилась на подругу своими огромными синими глазами, предвкушая ее реакцию.
– Разгадка в портрете? – догадалась Катя.
– Горячо! Молодец! Я тоже так решила вчера вечером и вынула его из рамы. Там оказался пакет документов. Вот, например, письмо Казимира Натановича, адресованное мне, прочитай! – она протянула Кате лист белой бумаги, исписанный четким, мелким почерком.
Весь хмель от двух чашек глинтвейна мгновенно испарился из головы Кати.
«Дорогая Кристина. Когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет, но я прошу вас не огорчаться по этому поводу. Я ушел счастливым человеком, уверяю вас. У меня были сомнения, что вы вообще найдете это письмо: повесите мой портрет на стенку – и все. Но потом я понял, что вы его найдете, так сказать, догадаетесь. Я чувствую между нами какую-то духовную связь, словно мы две родственные души. Дело в том, Тина, что я всю жизнь любил одну женщину, с которой нас жестоко развела судьба. Я не буду вдаваться в подробности этого сугубо личного романа и личной драмы – у меня не так уж много времени. Просто знай, что мы с Вероникой никогда бы не расстались, если бы не подумали: я – что она умерла, а она – что я умер. Всю жизнь я жил один, к старости пожалев, что так и не обзавелся семьей, наследниками. Жизнь постепенно потеряла смысл и интерес. И вот из достоверных источников я узнаю, что Вероника моя не погибла при том страшном землетрясении и что она родила мне сына. Это было сорок лет назад! Сорок лет я не знал, что у меня есть сын, а сейчас уже, надеюсь, есть и внуки. Главное, что и мой сын не знал, что у него есть отец, который отдал бы ему всю свою душу и любовь. Нам с сыном встретиться не судьба, но я хочу, чтобы с ним встретилась ты и рассказала обо мне, сказала бы, что я его люблю. Сделай это для меня, Тина. Я не знаю, есть ли загробная жизнь или нет, а если узнаю, уже не смогу сообщить тебе, но я надеюсь, что именно ты успокоишь мою душу. Всегда твой, Казимир Натанович.
P.S. Когда увидишь фотографию моего сына, не впадай в крайности, в истерику или в мистику. В жизни еще много необъяснимых фактов».
Катя тупо смотрела на листок, исписанный мелким почерком.
– Вот это да!
– Вот и я о том же! Теперь поняла, чем они его взяли? Шантаж! Отпиши квартиру нам, тогда узнаешь, что у тебя есть сын. А скажешь кому лишнее слово, у нас длинные руки, достанем и твоего сынка! – хлопнула себя по худым коленкам Тина. – Сволочи! Заметь, он ни слова не пишет об «Ангелах с поднебесья», хотя уже знает, что это «клуб убийц». Он не хочет впутывать меня в опасное расследование, Казимир просто хочет сохранить жизнь своему сыну. Он же не знал, что моя подруга с красавцем артистом подсуетятся и всех разоблачат.
– Да… история… Что думаешь делать? – спросила Катя.
– Шутишь? Я еду!
– Куда?!
– К сыну Казимира конечно же! Это его последняя воля, а меня еще к тому же удачно выперли из института! Портрет – просто маскировка, понимаешь? Я должна это сделать для единственного преподавателя, который понимал и верил в меня.
– А ты знаешь, где он? Куда ты собралась? – удивилась Катя.