«Интересно наблюдать за тем, как непосредственно разговаривает с Ку эта красивая крылатая женщина. Она не обратила никакого внимания на его внезапную холодность и отстраненность», – подумала Бригид.

– Оставляю тебя на попечение Кухулина. Воин здесь все знает. Если тебе что-нибудь понадобится, он сразу скажет, сможем ли мы это обеспечить. Мы живем скромно, Бригид, но всегда охотно делимся всем, что имеем.

– Спасибо, – сказал Бригид, машинально отвечая на открытость и тепло Сиары.

– Кухулин, ужин будет в длинном доме, как обычно, после вечерней церемонии благословения. Пожалуйста, приведи с собой Бригид. Было бы неплохо, если бы на этот раз ты тоже остался и поужинал с нами.

Сиара вежливо кивнула Бригид, повернулась и ушла скользящей походкой.

5

Кухулин привел Бригид к небольшому строению и предложил ей войти. Она нырнула под толстую шкуру, которая служила дверью, и приятно удивилась, почувствовав теплый спокойный воздух вместо не стихающего холодного ветра. Стены круглого дома были сложены из красного сланца, которого так много в Пустоши. Пластины камня скрепляла смесь ила и песка. В доме имелся очаг, занимавший почти половину изогнутой комнаты. Два небольших оконца закрывали ставни, поэтому в доме было мало света, но огонь помог Бригид разглядеть, что крыша не совсем обычная. Она была похожа на сеть, сплетенную из тростника или тонких ветвей. Ее покрывало какое-то вещество, которое Бригид не смогла определить. Оно было впрессовано в сеть, но казалось твердым и сухим.

– Это мох, – пояснил Кухулин. – Они срезают его с земли, сразу раскладывают на сети и крепко прижимают к ней. Высыхая, он делается твердым, как камень, только гораздо легче. Сквозь него ничто не проникает.

– А что это на полу? – Бригид наклонилась и подняла пучок пахучей травы с короткими стебельками.

– Здешние жители называют это карликовым вереском. Он обычно растет в горах, но и здесь его много, особенно в каньоне. Это хорошая изоляция. Земля в Пустоши чертовски холодная и жесткая. – Кухулин указал на противоположную сторону комнаты, где висел кожаный гамак, служивший кроватью. – Можешь положить сумки туда. Сиара принесет такую штуку и для тебя. Устраивайся поудобней. Мы отправимся в путь лишь через несколько дней.

– Кухулин, что здесь происходит?

– Я собираюсь отвести новых фоморианцев в Партолону. Снег почти сошел. Вскоре проход откроется. Тебе об этом известно лучше, чем мне, – коротко проинформировал он.

– Я не об этом. Я насчитала как минимум сорок детей, но увидела только троих взрослых. Что здесь происходит? – с расстановкой повторила она и покачала головой.

Кухулин сбросил плащ, провел рукой по волосам, которые, как заметила Бригид, были слишком длинными, неопрятными, и сказал:

– Я точно не уверен.

– В чем?

– Верно. Они не такие, как ты думаешь. Единственное, что я знаю наверняка, – мои подопечные не похожи на своих отцов. – Воин бросил на нее сердитый взгляд.

– Разумеется, они другие! – Бригид хотелось встряхнуть Ку. – Помесь людей и фоморианцев. Расы, похожей на них, не существует.

Кухулин подошел к очагу, размешал тлеющие угольки, чтобы показались язычки пламени, и подбросил туда несколько кирпичиков сухого торфа, сложенного рядом. Вскоре там разгорелся живой потрескивающий огонь.

Затем воин повернулся и посмотрел на Бригид усталыми, покорными глазами.

– Снимай свои вьюки. Отдохни. Мне известно не так уж много, но я расскажу тебе все, что знаю.

Пока Кухулин помогал ей снять груз, она внимательно смотрела на него. Горе и чувство вины состарили брата Эльфейм, сделали замкнутым, но в нем появилось еще что-то, чего она никак не могла понять.

«Может, обитатели ущелья наложили на него чары? Кухулин всячески избегал царства духов, поэтому вряд ли сумел бы защититься от магической атаки».

Бригид не обладала ученостью и опытом своей матери, но была знакома с силой мира духов. Кентаврийка знала способы, с помощью которых можно было обратить во зло силу, данную Богиней. Охотница молча пообещала себе, что позже, когда у нее будет время сосредоточиться, она постарается обнаружить вредоносные чары, окружающие поселок.

«До тех пор я могу сделать только то, что умею лучше всего, – найти след и распутать его».

– Вот, – сказала она, бросив воину толстый бурдюк, который достала из последней сумки. – Это прислала твоя сестра.

Кухулин развязал бурдюк, понюхал жидкость, налитую в него, хмыкнул от удовольствия, сделал большой глоток, вытер рот тыльной частью руки и улегся на кровать.

– Я очень давно не пил вина из храма Эпоны. Мать сказала бы, что нет никакого оправдания тому, что я живу как варвар.

– Именно это и заявила твоя сестра.

Ку улыбнулся. Охотнице на мгновение показалось, что он совсем такой, каким был раньше.

– Я по ней скучаю.

– Она тоже тоскует по тебе.

Он кивнул и снова глотнул густого красного вина.

– Ку, почему здесь так мало взрослых? – мягко спросила Бригид.

Воин встретился с ней взглядом.

– Я насчитал двадцать два взрослых – двенадцать женщин, одна из которых только что объявила, что беременна, и десять мужчин. Еще семьдесят детей, от младенцев до подростков. Сиара и другие говорят, что все остальные мертвы. Больше я ничего не знаю.

– Как это? – Голова Бригид закружилась от несоответствия чисел.

– Безумие. Сиара говорит, что взрослым труднее ему противостоять. Из новых фоморианцев, рожденных от человеческих матерей, остались только Лохлан, Невин, Керран, Кейр и Фаллон. – Кухулин замолчал, сжал зубы. – Из этих пятерых Фаллон безумна.

Бригид кивнула и сказала:

– Тюремщики замка Стражи говорят, что она так и не пришла в себя. Жертва Эльфейм не коснулась ее.

– Было слишком поздно. Фаллон успела принять темное наследие своего отца к тому времени, как Эль выпила кровь Лохлана и забрала в себя их безумие. По-видимому, когда это случается, пути назад уже нет.

Он с замиранием сердца вспомнил жуткую сцену, когда Эльфейм разрезала себе запястья и заставила Лохлана отдать кровь, чтобы спасти ей жизнь. Вместе с кровью мужа она вобрала в себя безумие расы демонов.

– Эль тоже должна была лишиться рассудка. Сила Эпоны помогла ей остаться нормальной, но безумие спит в ее крови.

– Принятие в себя этого зла не уничтожило твою сестру, да и Фаллон. Как оно смогло погубить других взрослых?

– Сиара говорит, что ее соплеменники выбирали самоубийство, а не жизнь в насилии и ненависти, когда они больше не могли переносить боль, возникающую в результате противостояния злу, скрытому в них.