Бригид постаралась не обращать внимания на его игривый тон, от которого у нее все замерло внутри.
«Конечно, Кухулин меня любит. Мы ведь друзья, члены одного клана».
– Или помоги мне, или идем со мной прямо сейчас. Надо предупредить сестру и мать, что я уеду на рассвете.
Она хмуро поглядела на него и заметила:
– Это похоже на угрозу.
– Ничуть! Совсем не похоже. Это откровенный шантаж.
Бригид взглянула в бирюзовые глаза воина, и ее голос перестал быть шутливым:
– Я боюсь, Ку.
– Чего?
– Неудачи... и успеха.
Он медленно кивнул, чем немало удивил собеседницу, потом проговорил:
– Ты не хочешь отправляться в царство духов. Я все понимаю и сожалею, что мне приходится просить тебя об этом. Если бы существовал другой способ...
– Нет, – поспешно сказала она. – Меня беспокоит другое. Я боюсь того, что могу там обнаружить. – Последние слова кентаврийка проговорила едва слышно.
– Ты знаешь, что там обнаружишь. – Лицо Кухулина побледнело, но он не отводил от нее пристального взгляда. – Всего лишь меня, Бригид. Разрушенный, бестелесный, какой угодно, но это буду всего лишь я.
– Это меняет меня, Ку. Я чувствую, – сказала она.
– Я знаю... Я... – Его голос звучал сдавленно. – Прости меня за то, что просил тебя об этом.
Она посмотрела ему в глаза и внезапно почувствовала себя виноватой.
«Кухулин молит о жизни. Я должна отбросить свои ребяческие страхи и помочь ему. В моих жилах всегда текла кровь могущественной шаманки. Теперь эта наследственность наконец-то мне пригодится. Я сумею использовать ее, чтобы вернуть Кухулина к жизни».
– Тебе не за что просить прощения. Я просто глупая. Давай сделаем это. – Она оглядела комнату. – Подбрось веток в очаг, а свечи, я думаю, будут только мешать.
Кухулин быстро двинулся от свечи к свече, погасил их, потом вернулся к очагу и стал подбрасывать ветки в огонь. Пламя взметнулось вверх, танцуя и потрескивая.
Затем он встал, нервно потер руки и спросил:
– Что дальше?
Бригид хотелось завизжать. На этот вопрос у нее, как и у него, не было ответа. Но Кухулин смотрел на нее так, что она смолчала.
«Он рассчитывает на меня. Не знаю, почему это так, но мне предназначено помочь ему».
– Нам надо лечь, – сказала она, вздохнула и отошла к перине.
Кентаврийка согнула ноги, откинулась назад и оказалась почти в том же самом положении, в котором лежала, когда Кухулин ворвался в комнату.
Бригид поглядела на воина, который все еще стоял перед очагом, и сказала:
– Ку, тебе не придется отправляться в иной мир, но ты должен быть расслаблен и готов принять свою душу, когда она вернется. Мне кажется, для этого лучше всего прилечь.
– Куда?
Она чуть закатила глаза и указала на пустующее место рядом с собой.
– Я собираюсь на поиски осколка твоей души. Можешь не бояться. Ляг рядом со мной.
– Я не боюсь, только... – Он запустил руку в волосы. – Во имя Богини, я волнуюсь, не знаю, что делать!
– Постарайся лечь.
Кухулин кивнул, что-то пробормотал, скользнул на перину рядом с охотницей, улегся на спину, скрестил руки, но тут же снова выпрямил их.
– Не знаю, куда девать ладони, – сказал он, не глядя на нее.
– Мне все равно, куда ты их денешь, главное, лежи тихо.
– Прости, – проговорил воин.
Она повернула голову так, чтобы видеть его.
– Сейчас я расслаблюсь и отправлюсь на то самое место, куда иду, когда готовлюсь к охоте. Затем двинусь дальше в... по следу. – Кухулин удивленно поднял брови, тогда кентаврийка недовольно пояснила: – Я сумею это сделать, только если буду вести себя так же, как во время охоты.
Он поднял руки, словно отражая нападение, но сразу опомнился, крепко прижал их к бокам и осторожно проговорил:
– Что бы ты ни делала, мне это нравится.
– Ой, перестань! – отмахнулась она.
– Что перестать?
Бригид приподнялась на локте, указала подбородком на его напряженные руки и неподвижное тело.
– Ты ведешь себя так, словно никогда раньше не оказывался в постели с женщиной.
На этот раз воин вздернул только одну бровь. Губы Кухулина дрогнули, когда он попытался скрыть улыбку.
– Значит, ты хочешь меня расслабить именно так?
Она хмуро взглянула на него и пробубнила:
– Разумеется, нет.
«Я не стану думать о том, что он рядом, так близко, что у меня все сжимается внизу живота. Мне нельзя замечать такое и, конечно, об этом говорить».
Кентаврийка откинулась на подушки и сказала:
– Сейчас ты больше похож на себя.
– А ты коварная, охотница.
– Просто закрой глаза и попробуй распахнуться. Помни, я не могу силой привести душу обратно. Она должна захотеть пойти со мной, а ты – принять ее.
Я готов.
«Во имя Богини, хорошо, если так».
Она потянулась к карману жилетки, достала оттуда бирюзовый камень, крепко сжала его в кулаке и закрыла глаза.
«Думай об этом как об охоте, – приказала себе кентаврийка. – Никакой разницы. Просто сегодня вместо животного ты выслеживаешь осколок души».
Бригид глубоко медленно вздохнула и сконцентрировалась. Как всегда перед новой охотой, она представила себе мощный свет, исходящий из ее спины. Когда дочь шаманки выдохнула, ее окружила энергия. Потом Бригид позволила свету наполнить тело, тут же освободила его и снова насытила пространство вокруг себя ярким сиянием.
Она продолжала концентрироваться, стала представлять себе место, где начнет охоту, и на мгновение заколебалась, пока не зная, где искать добычу. Обычно кентаврийка пускала мысли побродить по окружающему лесу, пыталась почувствовать мелькающую искру, которая была различной для каждого животного. Обнаружив свет, исходящий от того или иного зверя, охотница сразу же понимала, где его искать. Но Ку и здесь оставался похожим на себя. Бригид понятия не имела, светился ли его дух, и если да, то как именно. Следовательно, у нее не было возможности заметить Ку.
«Может, нарушить медитацию и спросить о его любимых местах? Нет, раньше он приходил ко мне сам. Я не искала его. Кухулин посещал мое любимое место, родную равнину».
Бригид ощутила внезапную уверенность и стала думать о родине. Она не понимала, что дух покинул ее тело, пока не почувствовала на щеках теплый ветерок. Кентаврийка еще не успела открыть глаза, но уже знала, что очутилась там, где надо. Об этом ей рассказал ветер. Он доносил запахи высокой травы и свободы.