До дома Максима Михайловича сестры добрались быстро. А вот до соседей им дойти так и не удалось, сегодня возле дверей элитного дома восседала злющая, как цепная овчарка, тетка.
– И куда вас прет? – накинулась она на Аллочку.
– Как это – куда? К Максиму Михайловичу, – вытаращилась от возмущения та.
– А он мне не говорил, чтобы я вас пропускала, – завращала глазами тетка. – А потому… Вот когда он скажет, тогда и…
– Да вы с ума сошли? – задохнулась Аллочка. – Как же он скажет, если он помер? Вчера схоронили. Вы что, не знаете?
– Не знаю. Ничего я не знаю! Меня вчера здесь и не было, вчера тут другая работала, а я сегодня первый день. А вот она всех пускала, поэтому ее и уволили.
– Из-за чего уволили? – не могла понять Аллочка. – Она такая добрая была, не ругалась, хотя я ее и не видела никогда.
– Вот в том-то и дело! – обрадовалась новая вахтерша. – Ее никто не видел, а посторонние прямо целыми делегациями сюда топали. А потом оказалось, что неизвестные люди обворовали квартиру профессора, у жилички с третьего этажа куда-то подевалась собака, огроменный дог, а несчастного Родионова и вовсе кто-то убил!
– Убил? Кто это вам сказал? Он же сам умер! – опешила Аллочка.
– А я его не спрашивала, сам или ему помогли. Главное, был человек – и нет его теперь. Так что вы тут не толкайтесь. Проваливайте по добру по здорову, а то – к Максиму Михайловичу они пришли, больно вы ему нужны, да и нет его, на кладбище он.
– И все же, кто вам сказал, что его убили? – наседала Гутя.
– Да все говорят. А вам-то что? Из милиции вы, что ли?
– Нет, но…
– Так и ступайте, ежели нет.
Вероятно, так и пришлось бы сестрицам «ступать», если бы Гутю не осенило.
– А вы не можете нам рассказать, каким был Родионов? С кем он дружил? Кто к нему приходил, особенно в последние дни?
Женщина вытаращилась на Гутю, как на говорящую муху:
– Вы что, совсем русский язык не слушаете? Я ж вам говорю, я здесь первый день. Откуда я знаю, кто к какому-то Родионову приходил? Я вообще не знаю, кто тут что делает, еще не успела присмотреться. А вот когда недельку посижу, тогда я у любого человека подноготную выучу, назубок буду знать. Тогда уж ко мне тем более никто не подойдет. А эта дурочка сидела тут, только место зря занимала. А я теперь…
– А нельзя ли узнать, где сейчас эта «дурочка» место занимает? – вежливо поинтересовалась Аллочка. – У нее телефон-то, наверное, остался?
– Телефон-то, отчего ж не остался, остался, вон их сколько записано.
Перед ней на стареньком письменном столе, которые раньше грудами стояли в любом ЖКО, лежало толстое стекло, а под ним лежал список всех жильцов, их домашние, сотовые и рабочие телефоны. Аллочка даже разглядела фамилию – «Родионов», только никак не могла рассмотреть цифры. А противная тетка просто не подпускала к столу сестер.
Но тут в двери вошел незнакомый высокий господин с лохматой собакой. Все пузо у собаки было мокрым от грязи, господин хмурился, и вахтерша кинулась к нему с упреками:
– Ну и где ж вы так собачку устряпали? И что, на руках ее до двери потащите? Да что я спрашиваю, конечно, на руках, потому что я вам ее на пол поставить никак не разрешу, что мне, опять пол подтирать?
Господин пытался доказать, что собачку на руках ему никак не донести, вахтерша пыталась убедить его, что он еще не знает, на что способен. И она ему докажет, что собачку он руки ухватит и потащит аж до самого своего этажа. И даже встала к мужчине поближе, чтобы помочь ему эту собачку на руки взгромоздить. В свою очередь, животное попыталась объяснить настойчивой блюстительнице порядка, что, в сущности, она – псина и призвана хозяина охранять, у нее для этого имеются зубы, и собачка тут же их и показала. Вахтерша пришла в неописуемый восторг – или в негодование, собачке было непонятно, но что-то такое с тетенькой сделалось, отчего она заверещала пожарной сиреной.
Все эти разбирательства Аллочка с Гутей не имели счастья наблюдать, потому что быстро списывали телефоны господина Родионова прямо на свой пластиковый пакет – а куда еще? Хорошо, что у вахтерши ручка на столе валялась.
Не дожидаясь развязки собачьей драмы, дамы выскочили из подъезда и, с трудом отдышавшись, остановились у дороги.
– Где тут остановка автобуса? – завертела головой Гутя.
– А я считаю, что на остановку нам торопиться не надо. Надо позвонить Родионову на работу, – подарила мудрую мысль Аллочка.
– Из дома и позвоним, у меня денег на сотовом практически нет.
Если Гутя говорила – «практически нет», это означало, что у нее всего-то осталось какая-то сотня. А если денег по-настоящему не было, тогда Гутя ничего не говорила, она просто кидала деньги на телефон. Потому что для нее остаться без сотового означало почти то же самое, что оказаться без работы. Клиенты клуба знакомств звонили ей чаще всего именно на мобильник.
– Набирай номер, вдруг его работа в двух шагах отсюда, а мы с тобой домой потащимся, – посоветовала Аллочка, но, заметив, как Гутя поджимает губки, рявкнула: – Да ты хочешь узнать, что со мной приключилось? Или нет? Я, может быть, вообще скоро стану богатой наследницей и съеду из твоего жилища!
Гутя в это не верила, не бывает таких чудес, откуда бы им взяться, но Аллочка ведь не перестанет блажить на всю улицу, лучше взять и позвонить, какой там номер?
Едва Гутя набрала номер, как трубка немедленно ответила приятным мужским голосом:
– Психологический центр «Сиреневый туман», вы позвонили нам и не ошиблись. У вас проблемы?
– Да еще какие! – воскликнула Гутя. – Нам просто позарез…
– …если вы хотите побеседовать со своим психиатром, нажмите цифру «один». Если…
– Погодите, мне не надо психиатра, мне только спросить… – пыталась Гутя договориться с автоответчиком, но тут был глух.
– …подождите, вам ответят. Ваш звонок очень важен для нас!
– Ну и что? – тормошила сестру Аллочка. – Что там говорят-то?
– Да ничего понять не могу, то ли попала не туда, то ли… А что, Родионов работал в психлечебнице?
Аллочка сначала оторопела, потом пожала плечами:
– Начнем с того, что он уже нигде не работает.
– Психологический Центр «Сиреневый туман», вас слушает Абрикосов Георгий Львович…
– Дай мне! – Аллочка вырвала телефон из рук сестры и затрещала: – Скажите, а Родионов? Он у вас работает?
В трубке какое-то время слышалось чье-то сопение, потом Абрикосов глухо спросил:
– А кто, собственно, им интересуется?
Аллочка замотала Гуте головой – дескать, все верно, попали по адресу, и затрещала еще громче. Ей казалось – чем громче она вопит, тем лучше он ее поймет.