– Еще немножко, – попросила Василиса, и та удалилась.
– Вась, ты, слышь чего… ты сильно-то не увлекайся… Нам же нужно Полину искать, а не дурью маяться.
– Сама говорила, надо продержаться хотя бы неделю! Вот и держись! – буркнула подруга и снова принялась ковыряться в куче мусора.
К вечеру композиции были готовы.
– Ну, что тут у вас? – спросила, входя, Елена Михайловна. Из-за ее спины с любопытством выглядывала голова продавца.
Василиса выставила на середину стола свое творение. К прежним предметам ей удалось смастерить маленькую шапочку из алого материала, и теперь Василиса сияла, точно новенький рубль.
– Вот. Композиция называется «Воспоминания о Красной Шапочке»!
– Я бы даже сказала, пожалуй, «Красной Шапочке вечная память»! – хрюкнула в кулачок Люся.
Однако и заведующая, и продавец пришли в неописуемый восторг.
– Нет, Нюсенька, ты посмотри! А ведь и в самом деле, какая интересная задумка! У меня прямо мурашки по телу… какая-то легкая грусть… И эта корзиночка тут весьма кстати, а ты хотела ее выбросить. Сегодня же выставляй! А у вас что? – обернулась она на Люсино произведение. – Где ваша композиция? Я вижу тут только мох.
– Ну как же! – принялась защищать свою работу Люся. – Обратите внимание, здесь мох примят сапогом. Композиция называется «По следу преступника». А вот…
– Боже! – взвизгнула Елена Михайловна. – На кой черт вы сюда прилепили сверчка?! Ой, мама! Он шевелится!
– Ничего не шевелится, я его трогала, он спокойно сидел, – забубнила Люся, но тут часть ее композиции, а именно та, которую она приняла за мумифицированного жука, зашевелилась и прыгнула куда-то в сторону заведующей.
Раздался дикий вопль, и женщина, мгновенно посинев, рухнула на пол.
– Воды! – кричала продавец неизвестно кому.
– Кипятка… – пролепетала Елена Михайловна еле слышно. – Надо бы ошпарить этого паразита.
– Кого она имеет в виду? – испуганно спросила Люся.
– Сверчка же! – раздраженно объяснила продавец. – И где вы его только выискали! Он у нас в прошлом году завелся, так Елена Михайловна целый месяц в подсобку только с ведром кипятка заходила.
– Да ладно, чего вы на насекомом зациклились? Вы лучше скажите, принимаете нас или нет? – спросила Люся.
– Вас? Вас конкретно – нет. Ни в коем случае! Вы у меня сегодня украли десять лет жизни, так что вам – спасибо, и… просьба больше не беспокоить! – сурово отрезала заведующая, поднимаясь с пола. – А вот вы… Как вас, простите, зовут?
– Василиса, – зарделась та.
– Так вот вас, Василиса, с большим желанием. Зайдите завтра утром, часикам к девяти, обговорим условия работы. А вот, скажите… – Заведующая обращалась только к Василисе, а серенькая продавщица стала подталкивать Люсю к выходу, пока вовсе не вытолкала за дверь от греха подальше.
Люся уселась на витую скамеечку и загрустила. То ли оттого, что ее композицию не оценили, а она, между прочим, старалась, то ли оттого, что предательница Василиса так легко о ней забыла в самый неподходящий момент, то ли оттого, что у какой-то затрапезной продавщицы не нашлось для нее нормальных человеческих слов, чтобы хоть как-то скрасить отказ от места, но у Люси засвербело в носу, защипало в глазах, и на колени шлепнулась крупная прозрачная капля.
– Курить будете? – раздался рядом приятный женский голос.
– Я не курю, – шмыгнула Люся и спрятала мокрое лицо в воротник куртки.
– Напрасно вы так. Слезы еще никому не помогали, по себе знаю. Да и нет на свете ничего, что стоило бы слез.
Совершенно растроенная, Люся даже не глянула на собеседницу.
– Нет, ну обидно же! – говорила она как бы сама с собой. –Ходишь тут, унижаешься, изображаешь черте кого! Я ведь не специалист по этим… по композициям, и не нужна мне эта работа. Но как-то же надо туда пробраться, чтобы со Львовой встретиться. Я, между прочим, классный сыщик, не одно преступление раскрыла, – врала сама себе Люся, уже завывая в голос, – я жизнь человеческую спаса-а-ю, а меня, можно сказать, за шкирку и на улицу!
– Ну и к чему было унижаться, как вы говорите? Надо было сразу ко мне и прийти, – спокойно сказала собеседница.
Люся наконец подняла голову и увидела перед собой красавицу. На скамейке рядом с ней сидела женщина в свободном пальто, с маленькой черной сумочкой в руках, а ее безупречно красивое лицо обрамляли такие же безупречно красивые темные волосы.
– А вы что, на самом деле Полина? – перестала плакать Люся, правда, начав теперь икать. – Я частный детектив. Очень хотела с вами поговорить, но думала, вы не согласитесь ворошить больное.
– Да полно вам! – махнула рукой красавица и повела глазами. – А вы тоже решили выяснить причины смерти моего мужа?
Люся поежилась, а потом брякнула правду:
– Не буду скрывать, мы хотим узнать кое-что об Арине Львовой. Ну и так получилось, что ниточка, за которую мы потянули, привела к вам. Понятно, что такой случай нас заинтересовал. Вот и хотелось, чтобы вы сами рассказали все, что вам известно.
– Ну, если хотите… Пройдемте через дорогу, там небольшое кафе, удобнее будет беседовать.
Женщины заказали по чашечке кофе и по пирожному. Красавица закурила и, глядя в окно, заговорила.
…Полина жила в общежитии института, когда познакомилась с Андреем. Какой была жизнь тихой девчонки из маленького городка, приехавшей в областной центр, она особо рассказывать не стала. Было много чего – и хорошего и плохого, но, видимо, плохого все-таки больше, потому что, едва Андрей, один из друзей однокурсницы, предложил Полине выйти за него замуж, она с радостью согласилась, лишь бы у нее появился свой дом. Надо сказать, что Андрей был неплохим мужем. Да, он не был интеллектуалом, не размышлял о смысле жизни и загадках вселенной, но зато искренне любил Полину и готов был, кажется, свернуть ради нее горы. Поэтому Полина закрывала на все остальное глаза. Легко сошлась она и с семьей Андрея. Правда, первое время ее чуть напрягали отношения со свекровью, но супруг очень быстро поставил матушку на место, пригрозив, что, если та не перестанет зазывать на «воспитание» Полину, он прекратит ее спонсировать. После внушения сына Вероника Мефодиевна поутихла, и Полина успокоилась. С Ариной у нее завязались самые теплые отношения. А уж после того, как Андрей вовлек брата в свой бизнес и Остап стал богатеть прямо на глазах, Арина и вовсе рассыпалась бисером при виде их с мужем. Правда, сама Полина, несмотря на хорошие отношения, часто бывать у невестки не любила. Во-первых, вообще не любила ходить по гостям, а во-вторых, Арина была патологически ревнива. Она просто не могла вынести, если Остап на ком-то из женщин задерживал взгляд чуть дольше обычного. Дело доходило до смешного – Полина могла часами находиться у подруги, но едва порог дома переступал Остап, Арина начинала намекать, не пора ли отправляться восвояси. Не одну горничную она уволила только за то, что Ося вежливо или чуть чаще обычного к той обращался. Ну а потом случилась неприятность с портретом, то есть когда Остап надписал платок «древесной обезьяне». Андрей потом долгое время ходил в сопровождении усиленной охраны, он слишком хорошо знал, какие последствия могла иметь невинная шалость Остапа.