– Ну вот, пальто помяла… – удрученно разглядывала Василиса свой наряд, выскочив из автобуса.
– Вася! Да кто на тебя смотрит? Бежим! – рванула Люся подругу за рукав, и они ворвались в магазин.
Почудилось, будто они попали раньше срока на небеса – такое все вокруг было воздушное, белое, розовое, невесомое… – Ой, Вась! Смотри, какое чудо! Вот Ольге-то подарок будет! – растерянно бродила между манекенами Людмила Ефимовна.
Василиса тоже потрясенно толкалась возле пышных кринолинов, изумительных кружев и тончайшего атласа. Она вообще говорить не могла, только качала головой и цокала языком.
– Вася, мне вот это платье жутко нравится! У нас же есть деньги, давай Ольге купим, – не могла успокоиться Люся. – Или вот это… Слушай, давай я на себя примерю, а? Все говорят, что Ольга на меня похожа.
– Ну если хочешь, конечно, примерь. Девушка! Дайте нам вот это платьице! – окликнула Василиса скучающую девушку-продавца.
– А вы себе хотите? – точно улитка, выкатила глаза девица. – Вы не перепутали? Вы… в таком наряде… Простите, вас тоже замуж берут?
Василиса чуть не задохнулась от такой наглости. Она молча вытащила плотненькую пачку денег из надежного женского хранилища – лифчика – и собралась было бросить девице на чай синенькую тысячную купюру. Девушка замаслилась от удовольствия, но вредная посетительница отчего-то раздумала одарить продавщицу, а вальяжно сунула денежку в карман. Этот зрелищный жест возымел результат – девица, увидев достойное скопление денег у странных посетительниц, запрыгала вокруг не слишком приглядных дам, точно дрессированная болонка.
– Нет-нет, вам лучше вон то платьице примерить! Посмотрите на оттенок цвета… А каков фасон… Заметьте, в эти пазы вплетаются живые цветы.
– Хорошо, где у вас примерочная?
Спустя минуту Люся уже стояла перед Василисой в подвенечном наряде. Подруга смотрела на Людмилу Ефимовну тепло, по-матерински.
– Люсенька, я вот на тебя смотрю и думаю: есть же такие люди – на них что угодно напяль, а они все равно пугалом смотреться будут. Ну глянь, куда ты лиф подтянула?
– Так, а чего делать-то? У него нет никаких лямочек, все сползает. С ума сойти, такие деньжищи платье стоит, а материала на лямки все равно не хватило! – отчаивалась Люся, держа платье обеими руками, чтобы не сползало.
– Ты ничего не смыслишь! Это же декольте! Специально, чтобы открытая грудь волновала жениха. Спусти платье, открой грудь… Вот так… Нет, Люся, тебе нужно платьице под горлышко… Ну что ж оно у тебя все на полу? Мы же его еще не купили!
– Оно мне длинное… И большое…. Давай ты померь. У Ольги как раз твой рост. Хотя нет, у Ольги меньше. Все равно надень.
Теперь в белые кружева облачилась Василиса. Ей было значительно лучше, чем подруге, в таком наряде. Правда, платье было чуть коротковато и из-под пышной юбки выглядывали худые щиколотки в теплых колготках, но это если приглядываться, а в целом…
– Васенька, посмотрись в зеркало! – охала рядом Люся. – Ну просто Царевна-лягу… Лебедь. Да, Царевна Лебедь! Слышь, Вась, жалко, что в наши времена таких платьев не было, да? А знаешь, выходи замуж, мы тебе это платье купим. А чего? Вон Антона Петровича только свистнем, ему все равно на ком жениться, он и на тебе женится. А ты зато такой невестой денек побудешь… а?
Василиса себе нравилась. Никогда в жизни она не надевала свадебного платья, а это, оказывается, такая радость. Да что там, просто счастье – вот так вот нарядиться в белое воздушное платье и почувствовать себя невестой, чистой, непорочной… Хотя с непорочностью это она, пожалуй, переборщила. Кто же сейчас в загс пойдет, если непорочный. Сейчас и платьица такие специально шьют – тыковкой, чтобы размеры любви не сильно в глаза бросались. И все равно здорово!
– К платью очень пойдет страусовое перо, – назойливо лезла с советами продавщица. – Его пушок как раз подходит к структуре ваших волос и удачно скрывает редкую растительность.
Это она зря сказала. Василиса волосами никогда не была богата и тщательно свой недостаток скрывала. Любой, кто замечал, что кудри ее достаточно жиденькие, автоматически оказывался в числе ее недругов.
– Нет, Люсенька, посмотри. Я с этим пером, как цирковая лошадь! И вообще, что за мода такая – из хвостов у страусов перья выдергивать? Такую мерзость и на голову?!
Продавщица ненадолго отошла в сторону, дав дамам насладиться собственной красотой. В магазине других посетителей не было, и подруги спокойно оглядывали себя в огромное зеркало, которое находилось возле входа в салон. Василиса настолько залюбовалась собой, что даже не заметила, как возле окна замер с открытым ртом рослый мужчина, и мороженое, которое он держал в руке, медленно закапало ему на пальто.
– А вот другая модель, – услужливо мельтешила перед глазами подруг девушка-продавец. – И вот это можно примерить.
Но Василиса уже не хотела влезать в белоснежные одеяния.
– Спасибо, девушка, если можно, мы сами, – решительно отказалась от ее услуг Людмила Ефимовна.
– Люсь, а тут какие-то другие фасоны, – подозвала подругу Василиса. – Это, наверное, специально для родителей. Ух ты! Вот, глянь! Нет, тебе опять большое, снова, как карандаш в стакане, торчать будешь.
– Ой, а вот это мне нормально, смотри, какой костюмчик!
Люся держала в руках восхитительное изделие. Оно состояло из двух предметов – легкого платьица нежно абрикосового цвета и шазюбля такого же тона, только с редкими мелкими цветами по низу. Люся набросила на себя костюм и пришла в неописуемый восторг. Глаза ее сияли, и она уже ясно видела себя в центре свадебного стола именно в этом костюме. Вероятно, на нее нашел кратковременный столбняк, потому что, когда к ней вернулась способность что-то соображать, Василиса уже расплатилась и теперь вытаскивала из ее рук костюмчик и складывала в шуршащий пакет.
Они все-таки добрались до нужного адреса. Дверь в одиннадцатой квартире им открыла крепкая, неопределенного вида женщина. В нос сразу же шибанул стойкий кошачий аромат и запах чего-то кислого. Недобро глянув на пришедших, женщина громко крикнула:
– Ну! И кого надоть?
– Тарасов Гоша здесь проживает?
– Егорка-то? А черт его знает, проживает или уже нет! Нету его дома уже неделю, а к нему и звонют, и ходют… Просто замучилась уже к двери скакать да всем объяснять. А я, чай, не молодка уже.
– Нам бы с вами поговорить, мы бы заплатили, – вкрадчиво предложила Василиса.
– А и чего не поговорить? Платите и говорите, сколь надо.
Женщины вошли в длинный коридор, из которого вели двери в четыре комнаты. Дышать здесь было уже совсем затруднительно – кошатиной воняло так, будто воздух был тягучий, как ликер. Пол был затоптан и усеян окурками, точно в сельской конторе к концу рабочего дня. Похоже, улица у них здесь еще не заканчивалась.
– Сюда проходите, – позвала их незнакомка.