– Подождите… а вы говорили – девчонка одна была?
– Сначала я говорил, что ни хрена не знаю! Вот и разберись – одна она была или нет. Я, честно, не интересовался. Кто-то говорил, что одну убрали, а кто-то – что двоих. Мне это не надо. Да и тебе. Твоей новорожденной дочки точно не было.
– Вот черт…
– Родион Федорович, а когда будем укольчики получать? – появилась в дверях славная мордашка.
– Нонночка, кукла моя! Так сейчас и будем! – расцвел Свистунов.
Дуся понял, что момент откровения у Родиона погас и больше ждать нечего.
– Ясно… – потоптался он для приличия. – Я пойду.
– А, иди-иди… Кстати, смени имечко, – посоветовал Свистунов. – Ну хоть… Авдотий будь, что ли! А матушке низкий поклон передай, за картошку.
Дуся вышел из палаты в глубокой задумчивости.
– О-ой! А гонору-то сколько! – фыркнул Макар Семенович. – Прям такой важный! О чем с тобой Свистунов болтал? Что за секреты, какие мне знать не положено? Рассказывай.
– А не положено, – пожал плечами Дуся.
Макар Семенович надулся пузырем и до самого дома Филиных не проронил ни слова.
Дома Олимпиада Петровна встретила их горячими со сметаной сырниками, салатом и куриной лапшой.
– Вот, садитесь… Ах ты, пирог еще не поспел!
– Маманя, а чего такой стол? – уставился на яства Дуся. – Мы же только что завтракали!
– Вот кто тебя за язык тянет?! – не вытерпел Макар Семенович.
С самого утра он мечтал затолкать в рот хоть кусок пирога, и все мимо! А теперь Олимпиада сама угощает, а этот!..
– Иди, Дуся! – не мог успокоиться он. – Вот не хочешь, так мне больше достанется. Иди, говорю! Знаю я тебя – как саранча налетишь!
– Да не ругайтесь, ну что вы право… – хлопотала возле плиты хозяйка. – Здесь всем хватит. Я и пирог поставила. Это Сонечка приходила, приносила пригласительный на свадьбу, ну и тесто купила. А я думаю – за пригласительный и рюмочку можно пропустить. Да и за нашу внучку… Вы там все разузнали? Девчушку можно сегодня же забирать? За это даже две рюмочки выпить не грех.
– Правильно, – приободрился кавалер. – Наливай!
– Ничего ему не наливай, маманя! – взвился Дуся. – Еще его кормить сметаной! Наврал с три короба! И никакой там девочки не было! Еще в сырник вцепился! Сейчас я ему… Вот!.. Гри… черт, как же мышь зовут? Гриль! Иди сырничков отведай!
Рассерженный Дуся сначала поймал Душеньку и ткнул ее мордочкой в сметану, а потом изловил мышь и посадил в блюдо с сырниками. Олимпиада Петровна только беззвучно хлопала ртом, сына в таком гневе она еще не видела. Однако Макар Семенович на нахлебников особенного внимания не обратил. Только недовольно отодвинул мышь.
– Ты сильно-то не топчись! Весь продукт помяла! И ты… собака! Не лезь лапами в сметану, по-человечески, мордой ешь!
– Что… случилось? – пролепетала женщина. – Дуся, немедленно доложи обстановку!
– Да чего докладывать… Нет там никакой девочки, а сами бандюги в подполье ушли, сбежал у них кто-то, – устало проговорил Дуся и поплелся на диван.
Неудача его подломила. Чего скрывать, и он, как маменька, думал, что сегодня или завтра можно будет спасти девчушку. Правда, он не знал, что с ней будет делать дальше, но ведь не на продажу же выставлять живого ребенка!
Матушка не могла видеть сына в таком убитом состоянии. И в этом был повинен Макар, пустобрех! А если мальчика хватит депрессия?! Она клушей накинулась на гостя и огрела мирно жующего кавалера кухонным полотенцем:
– Ах ты погремушка!! Деньги у нас выудить хотел, да?! Обмануть беззащитную семью! От-дай лепе-е-ешку!
– Липочка… Ну что ж ты полотенцем крутишь… Ай! Положи половник, Олимпиада! Я голову не мыл, а вам потом еще им… Ай-яй! Дуся! Ну убери же мать! Хоть привяжи ее куда-нибудь… Нет-нет, Липочка…
Олимпиада Петровна от всей душеньки сначала прошлась полотенцем, но не та была сила удара. С половником получалось крепче.
– Дуся! – не вынес Макар Семенович. – Скажи матери… Липа! Я завтра же схожу к Свистунову!.. Липа! Ну дай же внести ценное предложение! Я схожу и узнаю имя этой девушки! Которая сбежала! А потом вы ее найдете и сами у нее все расспросите!
Олимпиада Петровна опустила руку.
– Какую девушку? – не поняла она.
Зато Дуся сообразил сразу:
– А ты откуда про девушек знаешь? Тебя же не было, когда мне про них говорили, – сощурился он.
– Так я же подслушивал, во-о-от, – передразнил его избитый гость. – Прямо под дверью и торчал! А чего вы от меня прятались?
– Ну и что с ним делать? – наизготове стояла мать.
– Ладно, маманя, не трожь его, пусть завтра и впрямь сходит, – согласился Дуся. – Что-то я не додумался имя узнать. И в самом деле, можно… Макар, мать твою!!!
– Дуся, что говорит твой язык? – поперхнулась матушка.
– Ты лучше послушай, что его язык говорит! – обиделся Дуся. – Он опять меня за идиота держит! Узнайте, говорит, имя девушки, которая сбежала, потом…
– Да! – упрямо повторил Макар Семенович. – Потом найдете девчонку и спросите у нее все подробности! А чего такого?
– Ты же подслушивал! Девчонку ту убили! И что с того, что мы ее имя узнаем?
– Убили? Какая неприятность… – заморгал матушкин кавалер. – Значит, не стоит имя-то?..
Олимпиада вспомнила последний детектив, который смотрела совсем недавно, и назидательно изрекла:
– Дуся! Ты не прав! Нам каждая мелочь важна. Ступай, Макар, завтра же и узнай все, что можно. Например, имя потерпевшей!
– Ага, я буду ступать, – торопливо мотал головой несчастный Макар. – Но только… Липочка, надо завтра опять передачку сварганить. Негоже с пустыми руками, он ведь и замкнуться может.
– Не печалься, – тоном Царевны-лягушки успокоила его женщина. – Так, значит, завтра в семь!
Назавтра, ровно в семь, Макар Семенович с большой котомкой уже топтался у порога.
– Ну ты и сумочку приготовил… – покачала головой Олимпиада Петровна. – Может, туда ему матрас положить? У нас есть старый.
– Ну зачем ему матрас? Ты говорила, у тебя пирог вчера готовился, неужели съели? И сырники вчера не все ваша мышь сгрызла, тоже давай. А картошки не отварила?
Чего только не натолкала женщина в сумку, но наполнить удалось лишь наполовину.
– Все! Иди! В конце концов кормить больных государство обязано, – махнула рукой хозяйка. – Постой! У тебя домашний телефон есть?
– Е… А зачем тебе? – насторожился Макар.
– А как же! Должна же я знать, когда ты из больницы вернешься? Обед приготовлю.
– А… а я ведь после сразу к вам! – нашелся кавалер. Давать свой телефон он не хотел.