– Я видел призрак. Женский. Она шла по воде. Вы удивлены?
– Нет.
Вдруг их беседу прервал окрик, в дверном проеме стояла та самая женщина со скамейки и с винными проблемами:
– Мужчина! Вы же за мной! Еще вчера занимали.
– Извините, я вас не увидел сегодня, – оправдался Береговой, нахально влезший вне очереди.
– Одну минуточку, подождите в коридоре, – попросил ее молодой человек, заинтересовавшись призраком на воде. – Так что там было?
– Не так давно, в этом месяце ночью, а именно девятнадцатого мая, женщина без лица шла по воде, то есть по реке шла, как по земле, – сказал Береговой, сверля его глазами. – Этого быть не может, но я это видел, значит, у меня не все дома.
– Ошибаетесь. Ваши видения объяснимы, вы не один видели в ту ночь призрак на реке.
– Объясните, – с готовностью подался к нему Береговой, приготовившись слушать, про себя он, конечно, потешался.
– То, что вы видели, не является плодом вашего больного воображения, женщина была на самом деле.
– И шла по воде?
– И шла по воде. Она может ходить по проводам, летать по воздуху вопреки законам физики. Вам встретилась сущность из другого мира... – Что-то Пашу насторожило в этом человеке, с виду он был слишком здравый, чтобы верить даже глазам своим. Не умея заговаривать зубы, как Лиля, он решил ретироваться. – Знаете, я достаточно четко не смогу вам объяснить, потому что работаю с техникой. Заявки принимает и толково объяснит вам суть другой человек, она сейчас в отъезде...
– Она? То есть женщина? Как ее зовут, я хочу с ней встретиться.
– Лиля. Возможно, завтра она...
Паша осекся, так как в коридоре раздалось заполошное кудахтанье:
– Опять без очереди?! Сколько можно? Я тут жду сутками...
– Мне только спросить, – получила женщина грубый ответ.
Дверь распахнулась, в кабинет ворвалась дама лет под сорок, неплохо законсервированная, правда, не блиставшая красотой, одетая дорого, тем не менее безвкусно, с лицом хозяйки рынка, обвешанная золотом, как цыганка.
– Паша?! – замерла дама, явно не ожидавшая его увидеть в этом кабинете.
– Даша... – растерялся тот, невольно поднявшись с места. – Как ты здесь очутилась?
А Береговому все интересно, он переводил глаза то на Дашу, то на Пашу, гадая, что за сцена сейчас произойдет.
– Тебя ищу, – хлопнула себя по бедрам она, это был жест досады. – Блин, куда ты пропал?! Гертруда мне все уши прожужжала: иди в фирму, они спасут тебя от него. Я пришла, чтоб, наоборот, вернули тебя. Пускай ты похож на моего козла, я не против...
– Даша, – перебил ее Паша. – Подожди в приемной.
– Я и так прождала! Нет уж, давай разберемся, чтоб все по-честному...
– Подожди! – гаркнул он, после обратился к Береговому: – Извините, зайдите через пару дней, наш администратор будет на месте.
Береговой вышел в коридор, замер, усмехаясь. Значит, Гертруда. Имя встречается не на каждом шагу, наверняка это Гертруда Викторовна, выходит, круг действительно один. Но кто тут жертва, а кто акула? Это важно, так как не исключено, что, казалось бы, у разных участников интриги одна общая цель. Увидев женщину на стуле, он подошел к ней, слегка наклонившись, осведомился:
– Скажите, кто порекомендовал вам эту фирму?
– Соседка.
– Как ее имя и фамилия?
Она назвала совершенно незнакомую фамилию, следом оба невольно обратили взоры на закрытую дверь, за которой Даша с придыханием глухо произносила:
– Паша... Паша... Ты меня убиваешь...
– Че это там делают? – вскинула женщина наивные глаза на Берегового, тот с сочувствием к Паше сказал:
– Сеанс черной магии.
Панасоник замедлил шаг, на его пути стояли...
– Раз, два, три, четыре, – посчитал он. Возможно, таким образом приводил нервную систему в норму, а она у него серьезно трепыхалась.
Он остановился от них на приличном расстоянии, достал сотовый телефон и теперь скрупулезно нажимал на кнопки, готовя к работе диктофон. В следующий миг его обступили четыре коршуна со зверскими физиономиями и огромного роста, правда, зять по сравнению с братьями мелкота, а Панасоник мельче зятя.
– Чего изволите? – спросил он, жалея, что не прихватил для самообороны ломик килограмм этак в десять.
– Это ты изволь объяснить, по какому праву срезал нам зарплаты? – процедил Клим, еле сдерживаясь, чтоб не врезать сморчку по отвратительной харе. – Ты кто такой, а?
Бухгалтерша сделала свое дело, настучала.
– Начальствующее лицо, – робко ответил Панасоник.
– Ты ханыга, а не лицо, засранец! – нервно прорычал Геннадий. – Твое место под забором!
– Или под землей, – цинично добавил Мирон.
– Но, но, но! – храбрился Панасоник, выходило не очень убедительно, одновременно он косился по сторонам в поисках подмоги. – Не очень-то... угрозы мне... Производственная необходимость, ага!
– Что, что? – наклонился к нему Владимир, подставив ухо, но Панасоник не решился повторить, сегодня ему придется принять меры еще круче, от которых его заранее трясло. – Ты, гнида, про какую необходимость говоришь? Необходимость одна: выкинуть тебя отсюда как можно скорей...
– Права такого у вас нет, – чуточку осмелел Панасоник, смекнув: раз не прибили сразу, то теперь обойдется. – Я поставлен Валерьяном Юрьевичем заместо него, а вам надлежит ждать возвращения папаши, все ваши возмущения ему выложите, а покуда...
– Ты, говнюк, прекрасно знаешь, что отца нет в живых, – процедил Клим, стиснув зубы от ненависти.
– А кто его неживым видал? – резонно спросил Панасоник. – Где труп? Ага... нет у вас доказательств, значит, Валерьян Юрьевич живой. Будьте трижды любезны, дайте пройти.
Разумеется, они с места не сдвинулись, Панасоник набрался храбрости и гордо прошел мимо четверки. А ведь ничего не сделали! И не сделают, потому что боятся, он развернулся к ним лицом, но уже на приличном расстоянии:
– Угрозы ваши у меня записаны. Так что, уважаемые, сами понимаете: со мной ничего не должно случиться, ага. – Поспешил к входу, но у двери опять задержался, открыл ее, чтоб те, кто в конторе, слышали, и громко оповестил сыновей Валерьяна Юрьевича: – Забыл сказать. Вы уволены. Все – раз, два, три, четыре. О чем сейчас будет издана соответствующая бумага, ага.
– Да как ты смеешь?.. – взвился Геннадий, но Панасоник скрылся внутри здания. – Нет, вы слышали? Срочно надо ехать к адвокатам.
– Виделся я с адвокатом, – вяло промямлил Владимир. – Отец был единоличным хозяином, устав позволяет ему брать на работу по мере необходимости любых работников, соответствующих характеру предприятия. Да не в том дело. Только по прошествии полугода со дня смерти родителя мы можем вступить в законные права. Но у нас нет свидетельства о смерти, когда оно появится, какой день считать смертью и кто это свидетельство выдаст – вопрос, конечно, забавный, потому что на него никто не ответит. Мой адвокат ищет лазейки, пока найдет, это чмо сделает нас нищими.