– Я?! – дружелюбно улыбнулся он. – С какого дуба ты упал, парень? Почему решил, что я его?..
– Вы были врагами.
Его адское спокойствие заставляло волноваться Киселева, но пока хорохорился, да и не верил, что в этом диалоге он заранее проигравшая сторона:
– Пф!.. Это громко сказано. Мы ссорились, ну и что? Ты всех убиваешь, с кем ссоришься? Если рассуждать как ты, то, по идее, на земле давно никого не осталось бы.
– Я хотел, чтоб ты знал, за что…
Зять Маймурина сделал шаг назад, в то время как автоматчики, сбрасывая ремни автоматов с плеч, сделали два шага вперед, может, больше, очутившись по бокам незнакомца. Тут-то и подумал Киселев, что отряды быстрого реагирования с оружием в руках одеты в форму…
Две длинные очереди оглушили Киселева.
В него врезались тысячи железных осколков и вылетели сзади, он ощутил, как они вылетали, а может, это было обманчивое ощущение.
Казалось, его разорвало на части, боль при этом была чудовищной силы. От боли душераздирающе кричат, но Киселев именно от боли не мог выдавить из себя ни единого звука даже шепотом.
Лопнули струны внутри, оборвались разом, и наступила глухота, Киселев абсолютно потерял слух.
Он запрокинул голову, вскинул руки… Ах, небо! И ворохи облаков, слегка окрашенные желтизной и оранжевым свечением, застывшие на голубой сфере. Нет, они отливали всеми цветами радуги, только едва заметными, это целая феерия цвета. Облака никогда не бывают белыми, никогда – лишь сейчас понял Киселев. А сколько осталось непонятого, непознанного, не увиденного?
Собаки мчались к хозяину…
Хлопнули дверцы джипа, взревел мотор…
Наталья не ошиблась, Парафинов действительно какой-то сам не свой, будто его придавили бетонной плитой. Неужели до такой степени переживает из-за череды убийств? Так на все преступления здоровья не хватит, да и за время службы давно должен был привыкнуть. Но состояние Игоря Игоревича мимоходом скользнуло в уме и унеслось, новость он рассказал сногсшибательную.
– Семь пуль?! – изумилась она. – И Маймурин после этого был еще жив? Еще и бежал за киллером?! Быть не может.
– Представь, доехал живым до больницы, а умер по дороге в операционную от потери крови.
– Просто небывалый случай.
– Арамис со смертельным ранением тоже жил долго.
– Я думаю, убивал не киллер, а человек, глубоко ненавидевший Маймурина.
– Угу, Киселев, да?
– Ну, не знаю… Выпустить аж семь пуль подряд – нужно сильно ненавидеть.
– В том-то и дело, что убийца никак не мог убить Маймурина, выстрелит, а жертва убегает, вот он и бегал за ним по стройке, добивал его.
– А это откуда известно?
– Свидетель есть, с балкона видел убийство, слышал выстрелы, он же звонил в отделение. Опозорились мы перед всем городом. Редчайший случай: во время совершения преступления позвонили и сообщили, но…
– Вы из-за этого переживаете? – сочувственно спросила Наташа.
– Да нет, я вообще… А что, заметно? – почему-то напрягся он.
– Заметно. Игорь Игоревич, я пришла к вам по делу. Моя подруга привезла Ипполита, сына Раисы Баграмян от первого мужа…
– Ипполит у нее появился без мужа. Ну и что?
– Он интересуется, как идет следствие. Хочет знать в подробностях.
– Зачем? – недоуменно поднял брови Парафинов.
– Любимая женщина страдает.
– А кто у него любимая женщина?
– Мама. Да, да, его мама. А вы что подумали?
И Наташа заливисто рассмеялась непонятно чему, улыбнулся и Парафинов, но посчитал ее смех заигрыванием – у каждого свои ассоциации. Он тут же откликнулся, протянув руку и коснувшись пальцами всего лишь кончиков ногтей Наташи. Намек сделан, а она:
– Ипполит хочет взглянуть на пулю, убившую отчима.
– Это еще что за блажь?
– Предлагает помощь следствию.
– Да ну! – хмыкнул Парафинов, смелее потирая пальчики Наташи, она же не убрала руку. – Ладно, я с ним сам поговорю. Наташка, а давай рванем ко мне после работы?
Не готова была Наталья прямо так сразу к служебному роману, но ей не понадобилось отвечать, Парафинову позвонили, выслушав, он вскочил, засобирался:
– М-да, отдохнули после работы.
– Что случилось?
– На берегу найден застреленный мужчина. Вчера один труп, сегодня второй! Баграмян, Саенко… Хоть Саенко не убили, но, как говорится, еще не вечер. И все на одном участке!
– Район престижный, – задумчиво произнесла Наталья. – Здесь приобретают жилье состоятельные люди, там же офисы расположены, а, как известно, в простых граждан не стреляют. В нашем городе долго было подозрительно тихо.
– Кстати, а пуля-то пропала, – сказал он самое главное на выходе.
– Пуля? Какая? – растерялась она.
– Убившая Арамиса.
– Пропа?!.
Но Игорю Игоревичу недосуг с ней болтать, он успел закрыть кабинет на ключ и спешил на выезд, как когда-то в годы далекой, бурной, беспечной юности. Натянув невинную улыбочку и кинув в Наталью виноватый взгляд, мол, да, и такое случается: пропадают важные улики прямо из лабораторий, Парафинов стартанул к выходу. Приостановился, вспомнив, что так и не договорился с Наташей насчет времяпрепровождения после работы… а когда оно будет – это «после»? Неясно. Сегодняшний труп уже четвертый! За каких-то восемь дней! И дай бог, чтоб найденный на берегу труп не оказался из городских сливок. Совещание по преступлениям невозможно провести, чтоб наметить стратегическую линию! Не скоро, не скоро удастся подышать воздухом, выпить водочки под яблоней и обнять Наташеньку.
Ипполит прошел мимо комнаты брата, потом все же вернулся и заглянул в нее. Лежа на кровати, Вито смотрел домашнюю хронику, естественно, на экране папа Арамис.
– У вас с матерью крыша отъедет, причем одновременно и навсегда, – сказал Ипполит, заходя в комнату. – Одна внизу целыми днями смотрит на мужа, второй у себя на отца.
Братик и ухом не повел. А лежал прямо в кроссовках, закинув тонкие руки без мускулов за голову, брови соединил, губы поджал.
– Вито, я с тобой разговариваю?
Ипполит не давил на брата, зная, что излишне обласканный мамой и папой ребенок воспитан неважно, непредсказуем, норм поведения не знает, оттого способен на любой дикий поступок. А скандалы сейчас в доме нежелательны, к тому же тот, кто сильней, обязан быть выдержанным. Вито и на этот раз не оторвал глаз от экрана телевизора, тем не менее вяло бросил:
– Отстань, а?
– М-да… – Желваки заиграли на скулах Ипполита, так и хотелось сцапать мальчишку за шиворот и отвесить ему пару оплеух. – А повежливей нельзя? Или у тебя корона с головы свалится, если будешь походить на нормального человека?