Князев развернулся, но не сразу ушел из подвала, а оглянулся, словно надеялся, что Ермак встанет и скажет: я пошутил. Павел Павлович простил бы глупую шутку, но нет, Ермаков не встал. Князев рванул к выходу, в холле дернул за узел галстук и сорвал его с шеи, бросил его в урну, потом, уже поднимаясь по лестнице, попытался расстегнуть ворот рубашки, слишком много приложил усилий – верхняя пуговка отлетела, за ней следующая. В кабинете он задержался на середине, затем подошел к столу и сел на него.
– Дать воды? – спросила Малика, которая вошла следом за ним.
– М-м? – Он поднял на нее глаза, очнувшись. – Дай.
Маля налила из бутылки минералки, поднесла Князеву. Некоторое время он смотрел на стакан, взял его и поставил на стол, не выпив. Неожиданно притянул к себе Малику, сцепив пальцы в замок на ее пояснице, разглядывал лицо.
– Сюда могут войти, – попыталась она его образумить.
– Плевать на всех. Я скотина.
– Не преувеличивай. В том, что случилось, не ты виноват.
– Все равно скотина. – Он уткнулся лицом между ее шеей и плечом. – Я подозревал Ермака, а его… Ты видела пятно под ним?
– Видела.
– Какого черта он полез в подвал, что там делал?
– Я не знаю… – Маля запнулась, горячие и частые поцелуи Павла приводили ее в трепет. – Князев… остановись… Пожалуйста… Здесь не место и не… время…
– Может, у меня времени вообще нет, – подбираясь к ее губам, произнес Князев. Руки его скользили по телу Малики, расстегнули блузку, добрались до груди. – Что же, мне так и умереть, не узнав, какая ты…
В кабинет близкие люди входили без стука, ворвался бледный Колчин, да так и застыл с открытым ртом, увидев целующихся. Кашлянул. Они замерли, но не отпрянули друг от друга. Колчин догадался, что надо бы извиниться:
– Пардон… Малика, мне нужно поговорить с Пал Палычем с глазу на глаз.
Стоя меж коленей Князева, она без суеты застегнула блузку, повернулась и, не взглянув на Колчина, прошествовала к выходу. Ну а Павел Павлович остался сидеть на столе, скрестил руки на груди и нравоучительным тоном сказал:
– Стучаться надо.
– Пашка, ты офонарел? – взбеленился Колчин. Второй раз он был вне себя: что с народом творится! – Внизу лежит труп Ермака, а ты из кабинета устроил… публичный дом! Скажи спасибо, что не корреспонденты сюда заглянули.
– Не тебе читать мне мораль, – набычился Князев. – Я тебя миллион раз покрывал, ты меня заставлял врать твоей законной, а теперь проповедуешь правила хорошего тона, будто сам безгрешен.
– Пашка, я все понимаю, Малика девушка очень… но у нас труп! – Он рухнул в кресло, схватился за голову. – Ермака грохнули прямо здесь, нас всех будут подозревать, допрашивать… противно.
– Потерпишь, – бросил Князев.
– Тебя что, не волнует происшествие?
И тут вбежал взлохмаченный главный инженер:
– Пал Палыч, это правда? Ермаков убит?.. Там милиция говорит… И где?! У нас… здесь… Что делается!..
Он был насмерть перепуган, его трясло, казалось, что и жидкие волосенки на голове вздыбились от мелкой дрожи. Князев опустил глаза в пол, преодолевая откуда-то взявшееся отвращение, жестко выговорил:
– Мне не лучше вашего. Прекратите истерику. Мужики вы или бабы?
Он махнул рукой и вышел из кабинета, чтобы не сорваться.
В шесть вечера Урванцева сидела напротив Князева, рассказывала, что удалось выяснить с момента нахождения трупа:
– Его убили выстрелом в живот примерно в час-два ночи. Пал Палыч, как вы думаете, зачем он туда пошел?
– Понятия не имею.
– А вы давали задание разгрести хлам в подвале?
– Я? – удивился Князев. – Нет. Завхоз, может быть. Но он обычно ставит меня в известность о своих намерениях. Чтобы разгрести строительный мусор в подвале, нужны люди, а им надо платить, или субботник устроить, для этого мы обычно снимаем рабочих с основного места работы. Нет, без меня завхоз такие проблемы не решает. А что?
– Дело в том, что частичная уборка в подвале произведена. Скорей всего, это сделал Ермаков, на сохранившихся слоях пыли найдены следы от его туфель. А рядом словно метлой прошлись. Зачем он передвигал хлам?
Князев только руками развел в ответ.
– И почему он задержался до столь позднего времени? Не подвал же собирался привести в порядок?
– А, – вспомнил Князев. – У меня нашли «жучок», мы вычислили, что кто-то из своих его подсунул. Обязанность Ермака – безопасность завода в целом и моя в частности. Я приказал ему найти того, кто поставил «жучок». Он нашел место, где стоял приемник, принимающий сигналы, но его там уже не было.
– Где это место? – спросила Урванцева.
– Внизу. В крыле, где велись ремонтные работы, в дальней комнате, временно там оборудован склад. Ермаков обещал найти слухача. Послушайте, Елена Петровна, может, он нашел этого человека, а тот заманил его в подвал?
– Вы подозреваете кого-то конкретно?
– Круг подозреваемых очень ограничен, в него входят те, кто постоянно в курсе моих дел и чаще остальных появляется в этом кабинете.
– Их фамилии?
– Поначалу, когда я узнал, что меня заказали, я подозревал даже Клима. Но он отпал после того, как в него стреляли. Остались: Колчин, моей референт и Ермаков. Малика посоветовала взять под прицел и главного инженера. Учтите, я ни на чем не поймал ни одного из них, мои подозрения от фонаря.
– Простите, Пал Палыч, а как вы узнали, что вас заказали?
– Узнал. Сведения точные. Это все, что могу вам сказать.
Она понимающе кивнула и положила пистолет в целлофановом пакете на стол перед Князевым:
– Из этого оружия был убит Ермаков. Мы нашли его возле трупа. Вы не знаете, кому он принадлежал?
Князев наклонился к пистолету и округлил глаза:
– Так это… мой пистолет! Он зарегистрирован, можете проверить… – Павел Павлович открыл нижний ящик стола, затем резко закрыл. – М-да.
– Вы хранили оружие в столе и не закрывали его на ключ? Пал Палыч, это непростительная беспечность с вашей стороны.
– Я наделал много ошибок. Думал, что здесь у меня нет врагов.
– Извините, я должна это выяснить: в ночь убийства вы где были?
– В загородном доме.
– Кто это подтвердит?
– Да вон Малика сидит, она и подтвердит.
– Кроме меня, – подала голос Маля, – в доме находилось еще четыре человека, включая Клима.
– Вопросов нет, – кивнула Урванцева. – Должна сказать, Пал Палыч, что кто-то из ваших верных людей действительно стал предателем. Но у этого человека должен быть мотив. Кстати, завтрашнее предприятие вы не хотите отменить?