– Узнал? – оживился Эмиль Максимович. – Как же он узнал?
– А вы попробуйте что-нибудь утаить в таком большущем сарае, каким является многопрофильная больница. Санитарка сказала другой санитарке, что работает этажом ниже, та в свою очередь по больным страсти разнесла, ведь им в палатах так скучно. И тэ дэ. При таком количестве народа в одном локальном месте сохранить что-то в тайне вряд ли удастся. Я о другом хотела сказать. О так называемом почерке. Маньяк каким-то образом заманивает жертву в безлюдное место и, когда она оказывается полностью в его власти, упивается своею властью над ней – истязает, насилует. А заканчивает ритуал – ударом ножа в живот. То есть у него есть свой почерк, есть уже три жертвы. Это как раз и дает право утверждать, что мы имеем дело с серийным убийцей-маньяком. Правда, вашу дочь он не успел изнасиловать, ему помешали какие-то ребята, а вот ножом он воспользовался.
– Если у него есть свой почерк, как вы говорите, то как он выбирает жертвы?
– Знаете, я почитала кое-что о маньяках. На этот счет разные мнения. Фактически во всех случаях жертвы случайны. Да, маньяк может нападать и выборочно. Например, только на брюнеток или только на полных женщин, но все равно это случайные жертвы, волею судьбы оказавшиеся рядом с ним. Кстати, у нашего монстра есть одна особенность – он выходит на охоту только в темное время суток.
– А все остальные маньяки выходят на охоту днем? – ехидно спросил Лешка.
– Да, существуют и такие, кто не боится нападать днем, – заверила Варвара. – Вот, возьмите, если интересуетесь, – у меня тут выборка о маньяках. Почитайте, вам многое станет ясно. В этих материалах меня поразили две вещи. Первая: маньяки не боятся попасться, действуют довольно нагло, их словно дьявол берет под защиту. И вторая. Их упорно и немыслимо долго ловят. В конце концов ловят, но до этого момента каждая женщина в городе становится потенциальной жертвой. Каждая! И никто не скажет, сколько он убьет их и где появится в следующий раз.
– А существуют какие-нибудь правила, по которым находят маньяков?
– Нет. Понимаете, если наука психиатрия насчитывает всего около двухсот лет, то познания в этой области не могут ответить на все вопросы. По этой же причине маньяки изучены мало, четких классификаций по ним нет. Вернее, существует классификация на психологические типы, но полной картины они не дают. Каждый монстр действует сообразно своим представлениям или комплексам, доведенным до абсурда. На мой взгляд, это патологические психопаты. Кстати, о том, почему так сложно вычислить их. От обычных людей внешне они не отличаются. Безусловно, часто маньяки – это тюремно-камерный социум с несколькими ходками на зону. Тем не менее маньяком может быть и добропорядочный семьянин, отец семейства, также им может быть неприметный в жизни человек, тоже на первый взгляд не представляющий опасности. Они работают, имеют друзей, некоторые наделены интеллектом, пишут стихи, музицируют.
– Но как-то же их ловят... – с недоумением произнес Лешка.
– Их ловят, когда дьявол уходит на перекур, – грустно пошутила Варвара. – А если серьезно... Только учтите, я высказываю свои личные соображения после изучения материалов. Мне думается, однажды им отказывает чувство самосохранения. И происходит это, когда они «набирают» какое-то количество жертв. То есть, совершая всякий раз дикий поступок с истязанием человека и не попадаясь, маньяк начинает думать, что он наделен исключительными особенностями, что он не такой, как все. Он получает власть над человеком, а обычно это либо дети, либо женщины, либо старики, то есть слабая часть человечества. Но он-то думает, что властвует над человечеством, а сам есть сверхчеловек. Обычный человек не способен мучить, истязать, насиловать, убивать. Обычный человек в его понимании трус. А он способен на все и не боится никого. Убивая, маньяк получает подтверждение тому, что он – сила, в то время как его жертва – ничтожество. Понимаете логику? Жертв становится все больше, и, уверовав в свою исключительность, маньяк уже пренебрегает осмотрительностью, тогда-то он и допускает ошибки.
– И сколько же времени обычно уходит на поимку?
– О! – развела руками Варвара, что означало «очень много», но она дополнила свой возглас и жест: – Иногда на это уходят десятки лет. Но я должна сказать, что это лишь мои собственные умозаключения. Может, в милиции вам дадут более компетентные разъяснения.
Эмиль задумался, перебирая отпечатанные страницы, старался запомнить все, что изложила Варвара. Как профессиональный историк, он имел неплохую память, но полученные им сведения слишком отличались от исторических. Они скорее из области психологии или психиатрии. Чтобы разобраться и понять их, нужно время. Он спросил:
– Вы разрешите забрать фотографии убитых девушек?
– Берите, – нехотя разрешила Варвара. Очевидно, снимки отдавать ей не хотелось. – Только что они вам дадут?
– Я верну их вместе с материалами о маньяках, – пообещал Эмиль. – Хочу понять логику этого убийцы. Если понять его характер, то отыскать будет легче.
– Вы будете вести частное расследование? – оживилась она. – Тогда обещайте держать меня в курсе. Я со своей стороны дам вам все имеющиеся у меня сведения. Кстати, у меня ведь есть знакомый в милиции. Но это между нами. Так как?
– Согласен. Возьмите мою визитку, звоните в любое время суток.
– А я могу дать лишь номер пейджера и рабочий телефон. Сотового у меня нет, домашнего тоже. Ну, мы с вами закатим такое расследование – ментам мало не покажется!
Эмиль попрощался и вышел, качая головой.
– Не понравилась вам Варвара? – полюбопытствовал Лешка.
– Что ты! – возразил он. – Очень понравилась, толковая, энергичная.
– Чего ж головой качаете? Да и вид у вас тоскливый?
– Девочка больна тщеславием, – вздохнул он. – А это опасная штука. Тщеславный человек должен обладать холодным разумом, иначе его тщеславие приведет к катастрофическим ошибкам. Это я говорю, как бывший историк.
– Что теперь?
– Я займусь чтением.
– Можно мне с вами? Я еще долго могу не ходить в институт, у меня освобождение после ранения.
– Поехали, – кивнул Эмиль. И непонятно было, рад он, что не останется в одиночестве, или нет.
* * *
Без малого полмесяца Оленька уже жила в доме Антонины Афанасьевны. Относились к ней... никак. Она не стала членом семьи, ибо семьи здесь не существовало, каждый жил сам по себе, но и не превратилась в служанку. Хотя... уж лучше так, чем повышенное внимание или завышенные требования.
При всем при том двоякое чувство не покидало Оленьку. С одной стороны, она успешно преодолела кризис разрыва с Виталькой, имела жилье и хорошую зарплату, ей впервые в жизни не нужно было ни о чем беспокоиться. С другой стороны, атмосфера неустроенности внутреннего мира семьи, в которую она по воле случая попала, угнетала. Случалось, Оленька ощущала себя лишней, ей казалось, что ее присутствие тяготит хозяев. Но поскольку за ними оставалось право уволить ее в любое время, она уговаривала себя не торопиться посылать все к черту, хотя подобное желание появлялось не раз.