– И чего это я должна радоваться, если мой дундук уже и приглянуться никому не может! Ладно бы я за тебя шла по расчету, но так я ж по любви. И что?! Получается, что, кроме меня, на тебя и охотниц не нашлось. Редкое сокровище!!
Сонечка брякнулась на диван и обиженно уставилась в телевизор, где все еще тянулись нескончаемые рекламные строчки.
– Успокойся, моя единственная! На меня… запала одна интересная особа.
– И что? – насторожилась Сонечка. – Что у вас было с этой особой?!
– Ни-че-го! Причем она настаивала, но я!.. Кремень! Так и сказал – только Сонечка!! Только она, моя ненаглядная, моя единственная.
– Ты уже говорил, – отмахнулась Сонечка. – Ну и?.. Теперь ты будешь весело проводить здесь каждый вечер? Ты не забыл, что этот домик на меня и Арину? Тебя даже спать положить негде. Разве только снять тебе отдельный номер…
Неожиданно Антон очень обрадовался.
– Сонечка, ты просто умница!! Давай снимем мне отдельный номер! И я совсем не стану вас тревожить.
– А раньше ты не мог это предложить?! Пока этот… физрук не ушел, – тяжко вздохнула Сонечка и быстро добавила: – Кстати, наши с ним отношения совершенно невинны. Он просто показывал мне… некоторые приемы самообороны. Ты же знаешь, такие мужчины не в моем вкусе.
И она отвернулась к окну, мучительно раздумывая, куда бы определить мужа на временное жительство.
Арину с ребятами водитель подвез к домику в начале десятого.
– Ариночка, ты снова подарила мне детство! – вышел их провожать Тепляков. – Ты не откажешься завтра со мной проехаться на лыжах?
– Завтра будет видно, – с дежурной улыбкой ответила Арина, торопливо махнув рукой.
Григорий Тепляков понял, что порыв воскресшей юности у Арины на сегодня угас, и велел водителю доставить себя к своему домику.
– Мам, ну мы побежали, да? – уже рвался к своему корпусу Васька.
– Подожди, – удержала его мать. – Вы пропустили ужин, набегались, еще не хватало, чтобы вам всю ночь снились сухари. Пойдемте, там у нас еще курица осталась. А потом бегите.
Ребята не дали себя долго упрашивать. Однако в холодильнике никакой курицы не оказалось.
– Соня, а где все? – неизвестно у кого спросила Арина, потому что никакой Сони в домике не наблюдалось.
– Ма, может, мы пойдем, а? – заныл Васька. – Нам попадет.
– Не попадет, я вас сама провожу. А пока… давайте я вам хоть бутербродов наделаю. Кстати, ни вчера, ни сегодня красная икра отчего-то не пошла. Заелись, что ли?
– Скорее всего Сонечка просто ее не заметила, – фыркнул мальчишка.
Умяв по парочке бутербродов с икрой, а потом еще столько же с сыром, запив все это горячим чаем, Васька с Машей уже не могли усидеть.
– Нам точно влетит!
– Я говорю, провожу. Я уже почти оделась, – быстро натягивала сапожки на высоком каблуке Арина. – Идемте.
В корпусе детей никто не ждал, во всяком случае, навстречу Арине и ребятам вышла только Анфиса Львовна.
– А деток нет, вы разве не знали? – удивленно улыбнулась она. – У них сегодня танцы в клубе. Машенька, надень платьице и поспеши, вы еще успеете. Вася, а ты не будешь переодеваться?
Ребята унеслись переодеваться, а Арина решила обязательно сама доставить детей к Грумову. А то ведь и в самом деле накричит.
– А что, Арсений Михайлович тоже пляшет? – спросила Арина.
– Нет, он не пляшет, – серьезно покачала головой старушка. – Он танцует. Вместе с ним увязалась какая-то молоденькая девушка, наверняка ваша родственница, потому что тоже спрашивала про Василия, ну и…
– Родственница? – вытаращилась на пожилую женщину Арина. – Ее не Сонечка… не Софья звали?
– Имени точно не слышала, но она все время пытается наладить отношения с Василием, – вздохнула Анфиса Львовна и огорченно добавила: – И все время как раз тогда, когда самого Василия нет. До чего же не везет девчушке…
– Тогда это точно не Сонечка, – недоуменно похлопала глазами Арина. – Соня еще с пеленок все отношения с ним наладила. Интересно…
В это время из комнат выбежали Васька с Машей, и Арина повела их в клуб.
Сегодня народу в клубе было нисколько не меньше, чем вчера. Правда, теперь зал был украшен куда скромнее, и возле елки не были расставлены накрытые столы. Зато сама елка никуда не делась, и возле нее под музыку бешено прыгали отдыхающие всех возрастов. Судя по их вспотевшим лицам и растрепанным прическам, было ясно, что танцы начались не сейчас, а как минимум уже часа два назад. Ребята тут же побежали к своим, а Арина остановилась в дверях.
Грумова она заметила сразу. Он сидел на широкой лавке, чуть в стороне от танцоров, пас своих подопечных, а рядом с ним гордо восседала… Диана.
– Вот ведь кенгуру! – сжала зубы Арина. – Скачет от одного мужика к другому, и без малейших угрызений совести!
Твердой походкой она подошла к Грумову и, не глядя на раскрашенную Диану, проговорила:
– Я привела вам детей в полной сохранности. Вот они, видели? – сурово ткнула она пальцем в танцующую пару.
– Вы их лишили ужина, – тоже очень грозно проговорил Грумов и впялился в лицо Арины недобрым взглядом. – В следующий раз, если вам захочется прогуляться с мужчиной, вовсе не надо тащить с собой детей. У них должен быть режим.
– Да! – неожиданно вякнула Диана.
И Грумов, и Арина с удивлением уставились на девицу. Она, в их понимании, и вовсе должна была быть немым приложением к скамейке.
– Какой режим вы имеете в виду? Вчерашний? Когда дети всю ночь напролет носились в этих… в масках?! До шести утра скакали… и портили свое здоровье?! – захлебнулась от негодования Арина.
– Вчера они ничего не портили! – тоже тихо негодовал Арсений Михайлович. – Они вели себя вполне достойно. Я за ними слежу. Они вчера… Да! У них вчера праздник был! Новый год!
– Да! – снова вставила свое веское слово Диана.
– Да вы-то уж помолчали бы! – в один голос рявкнули на нее воспитатели Василия.
– Вы… вы! – Арина так и не нашлась, что добавить, резко повернулась, чуть не грохнулась – подогнулся каблук – и гордо вынеслась из зала.
Конечно же, на танцы она не останется – какая легкомысленность! Но Грумов!! И чего возле него вертится эта фифа?! Есть у нее Шурик, и прогуливала бы его, как домашнего кобеля на строгом ошейнике.
Грумов горько щелкнул языком. Эта взбалмошная родительница опять взбудоражила весь его внутренний настрой. Только-только он начал забывать о женщинах, только-только ему стало казаться, что жизнь в общем-то сложилась ничего, как появляется эта!.. И оказывается, что он не только мужик ни в какие ворота, но еще и воспитатель убогий, то есть выбрал неправильную профессию, считай – жизненный путь! А ведь он и без того себе места найти не может.