– Хорошо вышла… Кстати, дай мне эту кофточку поносить, ты в ней так молодо смотришься, а мне даже на работу надеть нечего! – вдруг ожила подруга, но вовремя вспомнила про свою печаль и опустила плечи. – Хотя не надо. Мне теперь все равно.
Ксения наконец заметила, что подруга как-то слишком горько вздергивает брови и даже вместо четырех котлеток, как обычно, осилила только две.
– Лид, ты чего? – уставилась она на Лидочку.
Та решила утопить горе в слезах, выплакаться подруге в жилетку, уже было и сморщилась, но слез для бурных рыданий, видимо, не хватило. Да и не умела Лидочка плакать, поэтому только громко, по-бурлацки, простонала:
– О-о-о-о-ё!.. Знаешь, Ксень, как мне плохо! У меня ведь он был уже на ладошке, вот тут вот! – и она растопырила пухлую пятерню. – И снова соскочил…
Ксения сразу приняла все на свой счет. Она решила сразу расставить все точки над «i», а чтобы не видеть горестных глаз подруги, быстро подскочила и кинулась наливать себе и Лиде чаю.
– Лид, ты пойми… Я сначала честно не хотела ничего иметь с этим вашим Семеновым! Да мы и не встретились бы никогда, если бы не ты с этим вашим рестораном… А там Димка как-то всерьез познакомился с Леночкой, ну и… Я теперь не буду тебе помогать с Семеновым… Потому что… Лидка, потому что я умру, если увижу его с какой-нибудь женщиной!
Лида неторопливо взяла из ее рук горячую чашку, аккуратно поставила на стол и покрутила пальцем у виска:
– Дура ты, Даркова. Я, думаешь, из-за этого твоего Семенова печалюсь тут, как идиотка? Ну да! Я просила помочь, но я ж не совсем кретинка! Я ж понимала, что я ему на фиг не нужна!
– А… А зачем тогда меня просила? Я к нему ходила, к тебе приглашала, врала, что ты больная вся… – вытаращилась Ксения.
Лидочка выпучилась на подругу и объяснила, как малолетнему ребенку:
– Ну так пра-а-авильно! Я же не могла просто так взять и ждать, пока он на меня клюнет! Мне же надо было хоть как-то к себе внимание привлечь, чтобы он как-то разглядел, увидел мою обаятельность, ум! А он, даже когда разглядел, ко мне никакими чувствами не проникся, только стал больше придираться! И на кой фиг мне такой ухажер? Потом мы там у себя с девчонками подумали, что у него беда с ориентацией, потому что он ни на одну из нас не запал! Оказалось – лопухнулись, ты-то ему понравилась! Хорошо хоть ему о наших мыслях про ориентацию не сказали, а то бы точно – искали бы новую работу всем дамским коллективом…
Лидочка махнула рукой, шумно швыркнула горячего чая, облокотилась на кулачок и снова закручинилась:
– Да с чего ты взяла, что я понравилась? – запылала щеками Ксения.
– Да брось ты… Я тебе про Майкла… как, черт, его фамилия… Грейнд-вид-сон, во! Про него рассказываю. Ведь так хорошо с ним время провели… Эх, Ксюшка! Он такой кавалер, м-м-м! У меня таких сроду не было… Всего накупил, сам все приготовил, прикинь! Я только сидела, да миленько хихикала, да еще ножкой мотала туда-сюда… А он… Нет, ты не подумай, я сегодня наутро тоже перед ним знаешь как! И ботиночки ему почистила, и завтрак в постельку… Ты бы видела его глаза! Х-х-х! Он сразу руками замахал, глазки выпучил, как давай картавить: «Льида! Ты мнъе вес коффе на менъя полъешь! Я варъеный буду». – Лида грустно усмехнулась и продолжала вспоминать, скорее для себя самой, нежели для подруги. – Смешно так барахтался, руками, как мельницей… ну и, понятное дело, опрокинул. Весь поднос на себя. Но я сразу же все поменяла, пузо ему тряпочкой сухой протерла…
– Лидка, ну вот черт тебя дернул с этим кофе! – расстроилась за подругу Ксения. – Он хоть не обиделся?
Лида улыбнулась и тяжко вздохнула:
– Не-а… Он мне знаешь что сказал? Он сказал, что за ним еще никто так не ухаживал, только мама. А уж когда ботинки свои начищенные увидел… Короче, так прямо и заявил: я, говорит, не верил, что русские женщины самые лучшие жены, а теперь точно знаю. Я, говорит, Лидочка, женюсь только на такой, как вы.
– А чего на такой-то? На тебе бы и женился, кого еще надо? Чего искать-то?
Лидка шумно брякнула пустую чашку на стол.
– Не знаю! Не знаю, чего он там еще искать будет, только… Он у меня очки забыл, ну, знаешь, такие, для писанины… Я, честно говоря, сама их подальше в кресло заныкала, ну так, на всякий случай, чтобы был повод еще встретиться… Он ушел, а я спустя часа четыре стала ему названивать. Телефон недоступен. У меня, Ксюш, знаешь, как будто в груди оторвалось что-то! Я давай ему в гостиницу, а там говорят, что такой-то сдал ключи и уехал! Я Ольге, нашему менеджеру по связям: «Оль, когда от нас иностранцы отъезжают?», а она, ехидина: «Не знаю, когда от вас, но официально должны пятнадцатого отбыть!» Я на календарь, а там – пятнадцатое! Прикинь! – И она всхлипнула. – А ведь уже почти такая любовь сложилась… Черт с ним, мне даже женитьбы не надо, но ведь такой мужик, и так…
Лидка наконец уронила голову на руки и заревела.
– Лид, а чего, он тебе ничего не говорил, что ли? – расстроилась за подругу Ксения.
– Да говорил! – вскинулась та. – Только ведь… что он там бормочет, ни фига не поймешь! Какое-то туморроу, тудэй, вэри быстро улъетать! Я, честно говоря, до этого знала, что они пятнадцатого улетают, но почему-то думала, что это понедельник, все как полагается, начало рабочей недели! А это, оказывается, воскресенье! Я бы так… хоть проводила… пирожков бы напекла с капустой! Ты ж знаешь, какие у меня пирожки с капустой получаются!
– Лид, ты не расстраивайся, – успокаивала как могла подругу Ксения. – Это хорошо, что ты пирожки не успела… Капусту ты в них кладешь квашеную, а это как-то не очень. Может, и к лучшему. И вообще, мне кажется, он тебе обязательно напишет! Вот увидишь. Они же, иностранцы, как? Им все обдумать надо, поразмышлять… Он же не зря тебе говорил, что женится только на русской, а где он у себя в Техасе такую русскую найдет? Нет, он напишет.
Лидка, казалось, только и ждала этих слов. Она вытерла распухший нос, еще раз швыркнула чаю и, всхлипывая, проговорила:
– А чего – пирожки правда, что ли, гадость? А я думаю – чего Мишка от них нос воротил… Ты, Ксюш, знаешь чего… Ты дай мне какие-нибудь Димкины конспекты, он же у тебя в институте английский учил. Хочу языком овладеть. Вдруг Майкл и впрямь напишет… Или приедет, а я уже с ним на его историческом языке шпарю.
– Димка придет, я у него спрошу, а вообще дурью не майся, сходи запишись на курсы, сейчас с этим просто. А то сама такого научишь, ни один переводчик не справится, чего уж позориться.
На том и порешили.
Весь день Ксения была чем-то занята – что-то мыла, убирала, а после накрасилась и побежала за продуктами. Теперь из дому она без макияжа не выйдет – вдруг Семенов опять решит на машине ее грязью облить, так не стыдно будет ему в глаза взглянуть. Пока бегала, то и дело заглядывала на себя в витрины – не слишком ли портят ее пакеты? Вот ведь Ленечка-паразит, страдая по нему, Ксюша чуть не испортила себе походку, еще немного – и привыкла бы ногами шаркать. Ни дать ни взять – пенсионерка. Хорошо хоть вовремя спохватилась – и теперь витрины отражали весьма приятную, подтянутую женщину с быстрой, летящей походкой с прямой спиной и расправленными плечами.