– Мам, ну какое с ума, я же...
– Не перебивай мать, – резко прервала ее Анастасия Семеновна. – Ишь ты, разревелась она, себя ей жалко. Зачем надо было орать? А если бы тебя Ленка попросила посмотреть, что за человек с ней переписывается, ты бы что? Отказалась? Стала говорить, что это неэтично? Да ты посмотри, сколько сейчас разных добытчиков развелось! Я сама по телевизору видела – и деньги выкачивают, и детей мужикам навязывают. А уж выйти замуж за богатенького так и вовсе хочет каждая вторая, причем любыми путями! И ничего возмутительного нет, если один друг помог другому – посмотрел, что за дива с ним переписывается!
– Так он же, получается, подсматривал за мной!
– А у меня получается, что он присматривал! Черт-те куда одни отправились! Виданное ли дело? И хорошо, что вам этот Женя попался! А так случись чего на дороге... да если бы Маша колесо проколола? Да ночью? В темень? В лесу? Ты подумала, чем это могло кончиться?
– И все равно... – упрямо бормотала Лина. – Он мог бы сказать! У него потом столько времени было!
– Мог бы, не спорю, – кивнула Анастасия Семеновна. – Но он же сам тебе говорил: боялся, метался, мучился! Да и сама подумай – чем дольше молчишь, тем труднее признаться. А он набрался смелости, пришел с этим Венсаном, рассказал все. Пусть поздно, но все же лучше, чем никогда.
– А еще лучше – если бы раньше...
– Дурочка ты моя... – нежно прижала Анастасия Семеновна дочь к своей большой груди. – Судьба ведь по-разному людей сводит. Вас вот так свела. И пусть не совсем красиво. Пусть не совсем ладно, но ведь за хорошего-то человека ее благодарить надо, а ты вон как разошлась.
– Думаешь, он больше не придет? – шмыгнула носом Лина.
– А это уж насколько ты его обидела. Ну подождем, авось любовь пересилит обиду... А теперь, дочка, давай спать. Утро вечера мудренее...
И снова потянулись дни без радости. Серые какие-то дни. А все дело в том, что Левин не приходил, а Лина вдруг ясно поняла, что, кроме него, ей никто не нужен. Что только с ним она может чувствовать себя настоящей женщиной – слабой, любимой, защищенной, лукавой, игривой, да какой угодно! И не «держать спину», и не подбирать красивые слова... Хотя слова все же подбирать придется, она вон и так столько уже слов насобирала! И все не те, что нужно... В общем... оказалось, что рядом был человек, с которым оттаяло сердце, а она этого человека... И вот теперь наказана.
Каждую ночь Лина ложилась в постель и вспоминала, как смотрел на нее Женька, как тихо фыркал над Люськиными ухаживаниями, а сам ловил взглядом Линин взгляд... Как он поправлял волосы, как щурился, как подносил к уху телефон... А еще он ей снился. И был таким нежным там, в этих волшебных снах. А утром... утром за окном опять гнулись от ветра ветки, небо было затянуто серой пеленой, и ни одного солнечного лучика, ни единого звонка...
Лине в этот день везло – место под павильон утвердили, и она даже успела заказать себе славный павильончик, не слишком дорогой, но очень кокетливый. В нем если что и продавать, то только шляпки. К тому же ей удалось собрать почти весь прежний состав, и девочки на днях выходили на работу. Пока она поставит свой павильон, они нашьют ей целую витрину шляп! Только придется не забыть про те магазины, с которыми она работала! Сейчас надо забежать домой, бросить пакеты с покупками, а потом она заберет Матвея, а уже вечером усядется за телефон.
Лина на секундочку заскочила домой, бросила пакеты и выскочила из квартиры.
Выбежав из подъезда, она чуть не врезалась в кого-то.
– Тихо-тихо... Ты же меня снесешь!
На нее пахнуло знакомым запахом, и Лина, не поднимая головы, уткнулась в оказавшееся перед ней плечо.
– Ну сколько тебя можно ждать? Я чуть не состарилась... Ты что, забыл номер моего дома? А?
– Я вообще как-то... забылся... – Левин поднял ее голову теплыми руками и поцеловал так осторожно, будто она была Снежной королевой из сказки и могла вот-вот растаять. – Я без тебя не то что номер дома, я себя не помню. Ты знаешь, Лина, я больше никуда тебя не отпущу, никуда. А если тебе так нравится Франция, я сам... я обязательно повезу тебя в Париж! Сначала я покажу тебе Нотр-Дам де Пари, потом, если захочешь, мы съездим в церковь святого Евстафия, про нее даже в «Трех мушкетерах» писали.
– Церковь? – ахнула Лина.
– Нет, ну если тебе надо, мы съездим в Лафайет, это такой торговый центр у них есть, – бормотал Левин, поправляя Лине волосы. – Я тебя отведу в Мэрис-отель... И... Я даже... черт с ним, я даже могу выучиться и стать ветеринаром, если тебе этого хочется.
– Нет! Мне не хочется, чтобы ты выучивался... – замотала головой Лина. – А то ты над всякими тетрадями сидеть станешь... а потом у тебя появятся сокурсницы, нет! Пойдем домой, я столько всякого накупила... Я каждый вечер столько всего покупаю, а тебя нет и нет. Ой, только мне надо сначала за Матвеем зайти.
– А где его садик? У меня машина здесь, поедем?
– Нет, не хочу... Хочу вот так идти с тобой без машины... Я столько раз ходила здесь без тебя... теперь с тобой хочу!
Детский сад находился совсем близко – Лина его специально поближе к дому выбрала. Но они шли так долго, так медленно и говорили о чем-то, говорили, говорили. А еще их страшно тянуло друг к другу, но было стыдно и неловко прямо возле садика стоять и целоваться. Поэтому они только смотрели друг на друга жадными взглядами, и от этого их тянуло друг к другу еще сильнее.
Они еще не подошли к Матвеевой группе, как раздался оглушительный детский вопль:
– Же-е-е-ня-я-я-я!!!
И к Левину кинулась маленькая фигурка в голубом пуховичке. Быстрой обезьянкой мальчишка добрался до его шеи, уткнулся в ухо и прерывисто зашептал:
– Я... Я тебя столько ждал! Ну куда ты подевался? Нам с мамой так нужен такой муж!
В зимний погожий денек в заснеженном сквере гуляли с колясками три молодые мамочки. И разговоры их были исключительно о детях.
– Ой, девчонки, я прямо не знаю, у меня Сонечка чего-то капризничать начала. Плачет и плачет, ночами совершенно не спит, а врачи ничего не говорят, – жаловалась одна из них, разодетая в легкую белую шубку.
– Линочка, не бери в голову, – замахала руками вторая мамочка. – У малышки режутся зубки! Вот у нашего Левчика как раз в четыре месяца резаться начали! Правда, Левушка?
– Да? А мой Димасик спит, – испуганно захлопала глазами третья подруга. – Спит и ест, а у него что, зубки не режутся?.. Димасик, открой ротик, мама зубки посмотрит.
– Маш, ну что ты над ребенком издеваешься? Спит и пусть себе спит, – стали тормошить встревоженную мамашу подруги. – У детей же все по-разному!
– Нет, ну как же! У нас с Линой детки ровесники, а у него зубки еще не режутся! У нас что, заторможенное развитие? – Маша быстро набрала телефонный номер и уже чуть не рыдала в трубку: – Саша! Почему у Димасика зубки не режутся?!