Трой чувствовал, что они близки к ответу.
– Что за монитор?
– Ну, этот монитор – не железка. Они-то хотели поставить какой-то из стандартных самописцев, но видел бы ты это уродство. Скрипит пером, плюется чернилами и ляпает кривульки на круглом барабане. Знаешь, нам не хотелось, чтобы у нас стоял такой уродец и мазал красными чернилами все вокруг. Технология каменного века. Помню, они пытались его поставить, но мы его выбросили. У нас вся аппаратура управляется от центрального компьютера. Там в нем хрен знает сколько оперативной памяти и до фига дисковой, ну, еще встроенные часы и еще куча прибамбасов. Так кто-то из наших программистов написал программку-монитор для слежения за расходом электроэнергии, и все были счастливы. У нас были все записи, которые нам требовались, и жизнь стала прекрасной.
Трой был озадачен:
– Но этот ваш компьютерный счетчик сняли, когда он стал не нужен?
– Ты не понял. Мы ничего не добавляли и не присоединяли никаких счетчиков. Мы написали программу, инструкцию для компьютера, чтобы он для нас запоминал некоторые факты. Его работа не видна, пока кто-то не захочет взглянуть на результат. Мы добавили еще пару собственных штучек для записи экспериментов. В те первые дни это нам очень пригодилось.
– Больше вы этой программой не пользовались?
– Мы ни разу больше не адресовались к результатам. Если ты хочешь добиться толку от нас, усвой этот профжаргон. Программа запущена, и она работает, пока ее не снимут. – Он обвел рукой ряды стальных ящичков. – Это все здесь, и мне надо только спросить.
Трой уставился на гладкие дверцы.
– Ты серьезно? И мы можем найти записи обо всех экспериментах?
– Каждый может. Надо только правильно спросить.
– Так спроси!
– Не моя работа, – Клейман потянулся к телефону. – Наш век – это, молодой человек, век специалистов. Я – физик, а не технолог. А вот кто нам нужен для этой работы. Нина Васселла, наш главный программист. Она знает... Хелло, это Нина? Нина, come 'sta? Bene? Рад слышать. Слушай, у нас тут в девятой задача как раз для тебя. Что? Конечно, сейчас. Ну, будь лапонькой. Хорошая девочка. Вот спасибо! – Он повесил трубку. – Сейчас она спустится.
Нина была темноволосой, миниатюрной, миловидной и знала свое дело.
– Программу? Конечно, помню. С тех самых пор, как я ее писала.
– Она еще работает?
– Несомненно. Если кто-то из вас, безруких гениев космических теорий, полез бы в систему, она бы сломалась. А я сама эту программу не снимала. Так что она там до сих пор тикает. Сейчас посмотрим.
Она подтянула стул к терминалу и подняла сиденье под свой рост. Сидя, она не доставала ногами до пола и обернула их вокруг ножки стула, как девочка. Но что делать, она знала хорошо.
Пробежав пальцами по клавиатуре, она открыла меню всех работающих программ, вызвала нужную и просмотрела. Через тридцать секунд она показала пальцем на строчки цифр, бегущих по экрану:
– Вот она. Готова и ждет.
– Класс! – Клейман потрепал ее по плечу. – Ты гений, доченька. А теперь сделай нам, пожалуйста, распечатку.
– Ты серьезно? Здесь два года накопленных данных слежения. Как насчет энергетического кризиса и дефицита бумаги?
– Таковы правила игры. Давай.
Она нажала две клавиши, и принтер возле дальней стены загудел и начал гнать бумагу. Печатающая головка почти беззвучно моталась вперед и назад, и в приемном поддоне вырастал штабель готовой бумажной ленты.
– Это все, что вам, гениям, было нужно? – спросила Нина.
– Спасибо, детка. Я тебя вспомню в своем завещании.
Когда принтер наконец замолчал, Клейман оторвал бумагу и перенес на свой стол стопку листов толщиной в книгу.
– А теперь посмотрим, сказал слепой, – пробормотал Клейман, переворачивая пачку и разглядывая последние страницы. – Вот так, правильно, это я делал сегодня утром. Теперь чуть назад, последняя пятница, перед тем, как пропал полковник... Мамма миа!
– Что там такое?
– Вот оно, в субботу поздно вечером, когда замыкался выключатель. Энергия, друг, вот она! Не знаю, что они тут делали, но энергии сожгли столько, что можно было бы иллюминировать Чикаго. Мы даже одной десятитысячной от этого количества за один раз не брали. Удивительно, что они не сожгли ни одной схемы. А это что? Не верю, не может быть! Столько не бывает!
Он показал на строку в распечатке, ткнул в группу цифр, которая, на взгляд Троя, ничем не отличалась от других на той же странице. Клейман внимательно просмотрел другие страницы, а затем вернулся к первой.
Он с сомнением покачал головой:
– Смотри, вот здесь. Полярность тау-входа изменена. Так быть не должно. Мы так не делали – вот посмотри. Результат был отрицательный, и мы от этого подхода ушли.
Трой что было сил сдерживал нетерпение.
– А что оно значит, это самое «тау»? Почему оно тебя волнует?
– Меня оно не волнует – это просто невозможно, вот и все. Так сделать нельзя. Но так было сделано.
Клейман выпустил бумагу, и она скользнула на пол. Он повернулся к Трою, и лицо его вытянулось, а голос охрип:
– Что бы там ни было послано во времени, оно не было послано вперед. Оно было послано в обратном направлении. В прошлое.
Трой без всякого сомнения воспринял путешествия во времени как факт. А почему нет? Он вырос в век технических чудес. Сначала атомная бомба, задолго до его рождения, потом реактивный самолет, летящий быстрее звука, орбитальные спутники, телевизор, передающий в прямой эфир высадку человека на Луну. Новшества сыпались из лабораторий, как из рога изобилия, и он, как и большинство, уже не интересовался, как это все работает. Работает – и хорошо. В армии приходилось использовать ракеты с электронным наведением. Нажал кнопку – и пошла.
А здесь ты нажал другую кнопку, и что-то поехало сквозь время. Никакой разницы. Единственный вопрос – для чего использовалась машина? Что послали через время Мак-Каллох с Харпером? Золото? А что они с ним хотят сделать? А если не золото, то что?
При такой постановке вопроса ответ становится очевидным. Осколки ложатся в узор. Трой повернулся и позвал Клеймана. Тот не услышал. Физик что-то бормотал, разгребая кучу бумажных листов распечатки. Трою пришлось позвать погромче.
– Что? – Клейман заморгал, отвлекаясь от своих мыслей. – Ты что-то сказал?
– Я спросил, можно ли по этим цифрам сказать, какой предмет они послали.
– Ты имеешь в виду его массу? Да, я могу. Надо посчитать по формуле, учесть расход энергии по отношению к параметру тау и аспект фактора...
– А прямо сейчас, грубо, можешь сказать, какой была эта масса?