— Надеюсь, вы не унаследовали от отца эту дурную привычку, — ворчливым голосом проговорил Дрейк и, откинувшись на подушку, повернулся к ней спиной.
Нет, каков нахал! Лаури едва не задохнулась от возмущения. Просто несносный тип! Она пошла в ванную и, все еще пылая гневом, принялась чистить зубы и умываться, стараясь как можно меньше шуметь. Потом решительно скинула с себя халат и направилась к спальне, но у дверей в ужасе остановилась. Что же это она делает? Хоть и привыкла за последнее время спать без ничего, но не станешь же в таком виде ложиться в постель с посторонним мужчиной.
Лаури открыла шкаф, вытащила оттуда трусики и бюстгальтер, надела их. Немного, конечно, но уж лучше, чем ничего. Можно было бы лечь в халате, но до Утра будешь мокрая, как мышь. А, ладно, и так сойдет! Под одеялом он все равно ничего не разглядит Лаури на цыпочках добралась до кровати, залезла под одеяло и улеглась на самом краешке. Положив голову на подушку, она закрыла глаза, дав своему телу команду расслабиться. Когда ей это почти удалось, из темноты вдруг раздался голос:
— Ну что, нацепили свои доспехи?
— Заткнитесь и оставьте меня в покое! — рявкнула Лаури, но голос ее прозвучал не очень убедительно.
— Что я и собираюсь сделать, — ответил Дрейк. — На какое-то время. А там видно будет.
И он, похлопав ее под одеялом по попке, повернулся на другой бок.
«Ну и слава Богу, — с облегчением подумала Лаури. — Хоть не пристает. Радоваться надо». Но на самом деле радости почему-то не было.
Мягкий сиреневый рассвет забрался в спальню. Но не этот предвестник утра пробудил Лаури от глубокого сна. Она лежала на животе, зарывшись лицом в подушку. Внезапно она ощутила теплые прикосновения к спине. Лаури пребывала в блаженном состоянии между сном и бодрствованием и не сразу догадалась, что это такое. Но хотелось, чтобы это восхитительное «что-то» длилось вечно.
Чьи-то ловкие пальцы расстегнули застежку бюстгальтера, и тоненькая полоска ткани распалась надвое. Лаури, наконец, сбросила с себя остатки сна.
— Дрейк? — прошептала она.
— Что? — послышался его голос.
Невозможно было злиться на него — ведь он своими умелыми руками вызывал в ней такие потрясающие чувства.
— Что вы делаете? — задыхаясь, пролепетала она.
— Завтракаю, — пробормотал он, легонько касаясь губами ее теплых, мягких плеч.
Руки его заскользили по ее бедрам, добрались до округлой попки, погладили ее,
— Просто восхитительный завтрак, — едва слышно выдохнул он.
Влажный, шелковистый язык одаривал вниманием каждую клеточку ее спины, и Лаури, еще глубже зарывшись лицом в подушку, не смогла сдержать стона.
Дрейк прижал ее к кровати и продолжил сладкую пытку. Добрался до талии и начал сначала — теперь уже снизу вверх.
Дойдя до подмышки, Дрейк осторожно перевернул Лаури лицом вверх и, откинув с ее лица спутанные волосы, заглянул в сонные янтарные глаза.
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе утро.
Он потянул за лямочки бюстгальтера — тот легко соскочил — и взглянул на нее — теплую и розовую со сна. Лаури закрыла глаза, не в силах выдержать его горящего взгляда.
Она почувствовала на себе горячее тело Дрейка. Приподнявшись на локтях, он стал осыпать мелкими, жгучими поцелуями нежную кожу ее плеч. Лаури уже была готова плакать от счастья. Потом губы его коснулись ее ключицы, шеи и, наконец, губ, которые, мягкие и податливые, казалось, уже нетерпеливо ждали этого.
Усилия его не пропали даром — Лаури ответила на его поцелуи с такой страстью, какой ни он, ни она не ожидали.
Однако чувство голода, снедавшее Дрейка, не было удовлетворено, и странное ощущение вдруг овладело им. С одной стороны, ему хотелось, чтобы он наконец-то насытился, а с другой — чтобы как можно дольше оставался голодным.
— Какая ты теплая, мягкая… Такая милая… — шептал он, склоняясь все ниже и устремив взгляд на ее грудь, ждущую прикосновений его губ. И когда, наконец, рот его сомкнулся вокруг розового бутона, Лаури, вздрогнув, с силой сжала руками его плечи и, выдохнув его имя, тихонько застонала. Она старательно отбрасывала от себя всякие ненужные мысли, желая только одного — наслаждаться выпавшим на ее долю счастьем, но они все кружили и кружили над ней, как коршуны. Лаури прекрасно понимала, что Дрейк сейчас находится во власти безудержного желания. Но это сейчас, а что будет потом, когда он утолит свою жажду? Уйдет невредимым, оставив ее с разбитым сердцем? Ведь он не любит ее! Им движет одна мысль — похоть… Нет! Она не должна этого допустить! Можно вынести все — его насмешки, притворство, презрение, гнев, но только не безразличие. А оно непременно им овладеет, после того, как он добьется своего.
Все это, конечно, так… Умом-то Лаури все понимала, но со своим телом ничего поделать не могла. Сама, сладострастно изгибаясь, прижималась к его сильной груди. А он, уже оставив ее сосок в покое, скользнул губами ниже, лаская нежную, благоухающую кожу ее живота.
Пальцы пришли на помощь губам. Вот они уже коснулись горячей влажности между ног… Лаури резко вздрогнула и моментально пришла в себя. Интересно, понимает ли он, кто лежит под ним? А что если думает о Сьюзен? Представляет…
В панике и гневе Лаури со всей силы руками уперлась в его плечи.
— Не надо, Дрейк, пожалуйста!
Подняв голову, он увидел искаженное страданием и залитое слезами, которых Лаури не ощущала, лицо. Скапливаясь в уголках глаз, слезы бежали по щекам и исчезали в спутанных прядях рыжевато-каштановых волос, разметавшихся по подушке.
— Что с вами, Лаури? — ласково спросил он и, приподнявшись на локте, вытер одну слезинку рукой, а другую слизнул языком. — Я не собираюсь вас насиловать.
В голосе его не было насмешки.
— Похоже, я поступаю несколько не по-людски. Ваши родители так радушно приняли меня в свою семью, что я просто не имею права овладеть вами, как бы я этого ни хотел. Ведь они спят себе внизу в полной уверенности, что мы с вами муж и жена. — Он провел пальцем по ее виску, стирая остатки слез, и прошептал: — Не нужно меня бояться. — И только коснулся губами ее губ.
Его горячее дыхание опалило ее лицо.
— Об одном прошу. Позвольте еще раз прикоснуться к вашей груди.
Он, наклонив голову, припал к груди. И не было в его жесте страсти, лишь тихая нежность. Лаури охватило ощущение тепла и покоя.
Наконец Дрейк выпустил ее из своих объятий и спрыгнул с кровати. Натягивая джинсы, бросил через плечо:
— По-моему, Дженифер проснулась. Пойду одену ее. Встретимся внизу.
Он подошел к двери, но на пороге остановился:
— За то, от чего я сегодня отказался, меня, бесспорно, можно причислить к лику святых.