– Чего глазами хлопаешь?! Звони давай своей дочурке! Набирай номер, я сама с ней поговорю!
Орехов такого напора не ожидал, послушно набрал номер и протянул телефон.
– Вика? – еле сдерживаясь, заговорила Ольга. – Это Ольга Дмитриевна, твоя учительница музыки!
– Ой, Ольг Митрьна! – защебетала в трубку девчонка. – А когда у нас занятия начнутся? Я уже так…
– Скажи мне, девочка, – перебила ее Ольга. – Сколько долларов мне передал твой папа? Нет, сколько ты мне передала?
В трубке послышалось молчание, потом запикали короткие гудки.
До самого Орехова только что дошло, что его раскрутила собственная дочурка, и теперь он медленно наливался багрянцем.
– Дай-ка я сам, – выхватил он телефон и снова набрал номер.
Трубку не поднимали.
– Ну, блин… приду домой… убью! Да не дергайся ты, Ольга Митрьна! Я ж не Вику, жену пришибу! Это ж надо, блин, кого она мне воспитала!! А Викин… компьютер, блин, в свой кабинет перенесу!! – и окончательно взбешенный, отец Орехов выскочил за дверь, забыв даже извиниться.
Да Ольге и не нужны были его извинения. Она подобрала розочки, сунула их в вазу – в конце концов, цветы не виноваты, что их покупают всякие кретины, и уселась в комнате Морозова возле телевизора.
На экране состязались команды КВН, однако сегодня Ольга их даже не слышала. И как же нехорошо получилось… Дернул же черт этого Орехова связаться именно с женой Морозова! Но та-то молодец! Променять умного, тонкого, ироничного Вадима на этого бегемота! Интересно, что собой представляет эта Валентина? Вон как из-за нее Морозов взбесился… Да еще и Ольга подлила масла в огонь…
В этот день Морозов домой так и не пришел. Ольга просидела возле телевизора до пяти утра, а потом поняла – сегодня он не вернется.
Он не пришел и на следующий тоже. Ни домой, ни в «Навагу». Хотя, честно говоря, Ольга надеялась. Специально нарядилась в новое платье, оставила темные очки в комнате отдыха и на сцене пела с особенным чувством. Не пришел. Прямо как сквозь землю провалился! И домой Ольга сбежала пораньше, благо во вторник народ не слишком желал по ресторанам веселиться.
Дома без Морозова было пусто и уныло.
«Ничего, – успокаивала себя Ольга. – Завтра он обязательно появится, хотя бы за вещами».
Но и на следующий день его не было.
Ольга пыталась забыться на работе, но и там ее ждала одна только головная боль – в ресторанчик наведалась матушка. Конечно же, с ревматичной Полиной Даниловной.
Дамы заявились в середине недели, прибыли самыми первыми и долго выбирали столик.
– Нет-нет, мне с видом на море! – капризно прохаживалась от одного столика к другому Анна Леонидовна. – Девушка! Обеспечьте нам с видом на море!
Девушка – хронически замотанная Алина, таскалась следом за посетительницами и скучно поясняла:
– Да вы куда угодно усаживайтесь, а вида не получите – нет у нас моря! Это ж вам не Сочи! У нас только река. А на Енисей можно зреть со всех столиков…
– Я вас умоляю! – рычала на нее Анна Леонидовна. – Только не надо меня поучать! Слава богу, я знаю географию! И вообще! Не перечьте, девушка, не перечьте! У меня здесь дочка поет, а ваша директриса – Женечка, и вовсе мне… не дочь, конечно, но… как падчерица!
После такого пояснения Алина еще больше поскучнела и лихорадочно придумывала, как бы сбагрить посетительниц своей напарнице. В конце концов девушка не выдержала и прибежала в комнату отдыха:
– Ольга! Ты усади куда-нибудь свою матушку! Сначала моря просила, а теперь уже и на реку согласна, зато вынь да положь ей белый корабль за окном!
Ольга, которая готовилась к рабочему вечеру, нервно одернула платье и вышла в зал. Две напыщенные дамы – маменька и Полина Даниловна – чопорно сидели за столиком возле эстрады и увлеченно разглядывали хрустальные солонки.
– Мам, какая неожиданность! – подошла она к Анне Леонидовне. – Это вы пришли? А я думаю, про кого это Алина рассказывает?
– Оленька, ты напрасно вырядилась в этот наряд, он тебя бледнит! – оценила Анна Леонидовна и только потом вздернула бровки. – А кто есть Алина?
– Да это наша официантка, – махнула рукой дочь. – Замечательная девушка. Так к посетителям относится – м-м-м! Как детей, любит. Только вот не любит обслуживать женщин, которые на пенсии! Говорит, что такие привередливые, такие требовательные, просят сами не знают чего. А вот про вас ничего не сказала, наверное, вы себя вели исключительно, и она подумала, что вам еще пятьдесят.
Щеки Анны Леонидовны приобрели нежный розовый румянец, что при ее коже считалось последней степенью красноты. Полина Даниловна недобро зыркнула на подругу:
– Вот уж, Аннушка, с тобой того и гляди – прослывешь старой ведьмой!.. Ступайте, Оленька, мы долго не засидимся. Мне завтра с утра еще анализы сдавать.
Ольга мило улыбнулась и откланялась.
Дальше вечер продолжался без особенных трудностей. Правда, единожды все же Анна Леонидовна не удержалась:
– Человек! Челове-е-к! – щелкнула она наманикюренными пальчиками. – А принесите нам устриц! Я думаю, в ресторанчике с рыбной кличкой устрицы – фирменное блюдо?
Алина, которая про устриц читала только в глянцевом журнале, мгновенно сориентировалась.
– Прошу прощения, устриц в чистом виде нет, есть наше фирменное блюдо – устричный салат, – невозмутимо нацелила она ручку на блокнот.
– Вот и славно, нам по салатику, – заказала Анна Леонидовна.
Через минут двадцать, нимало не смущаясь, бесстыжая официантка притащила на подносе две тарелочки с салатом из крабовых палочек, щедро засыпанный зеленью, и обе дамы, совершенно успокоенные, принялись за еду.
Столик находился так близко к эстраде, что Ольга могла прекрасно слышать, что думали по поводу устриц пожилые гурманки.
– Нет, кухня недурна, – тщательно пережевывала пищу Полина Даниловна. – И салатик неплох…
– Изумительно вкусно! Полюшка, ты заметила, как тонко в нем чувствуется запах морепродуктов? – давала свою оценку Анна Леонидовна. – Изумительный вкус, такой знакомый и вместе с тем… Без сомнения, устрицы придают особую пикантность…
– Да, раньше-то нам устриц не подавали, – вторила ей Полина Даниловна. – Да мы и по ресторанам не ходили…
– Теперь мы будем ужинать здесь часто, – пообещала подруга и тяжело вздохнула. – Пора уже приучать себя к светской жизни.
Ни сама Анна Леонидовна, ни ее подруга такую вещь, как устрицы, не пробовали никогда, и поэтому, в общем-то, остались довольны.
Чего никак нельзя было сказать про Ольгу. Время шло, а Морозов так и не возвращался.
Женька уже не знала, как развеселить подругу. Тем более что и веселила она своеобразно – всегда на Ольгу накидывалась и обвиняла во всех смертных грехах.