Николай «переживал» тут же – за столом. Кто-то заботливо подсунул ему подушку прямо посреди тарелок, и его буйная головушка вскидывалась от богатырского храпа.
– Вот черт, не придется поговорить, а еще приглашал… Вы б его хоть на диван перетащили, что ли? – предложила Люся, чем вызвала негодование у гостей.
– Зачем это ишо?! – грозно сверкнула на них глазом дородная женщина в халате, явно с плеча хозяйки. – А мы чегой-то – без яво будем поминать? Неужто мы каки пьянчуги! Мы тут все яму соблезнум! Колян! За тебя! – резво опрокинула в себя стопочку и заголосила. – Напилася я с горя-я-я, по Наташке поко-о-о-оно-о-ой…
В причитаниях явно прослушивался мотив песни «напилася я пьяна, не дойду я до дому». Это почувствовала не только Люся с ее музыкальным слухом, но и остальные, потому что тут же скорбящие женщины хором грянули:
– Довела-а меня ночка те-емная до вишневого сада!!
Подруги потихоньку пристроились на краешек стола и решили родственников Николая не гневить, поправки в традиции поминок не вносить, а просто вызнать у хмельных дам все, что только можно.
– Вась, ты заметила, а скатерть такая же, какую нам накрывали, – толкнула подругу в бок Люся.
Василиса заметила сразу, но не хотела Люсю тревожить лишний раз.
– Ты лучше подберись вон к тем девахам, которые на кухне, попроси фотографии посмотреть, – переключила она подругу. – Только не говори, что мы преступника ищем, вроде мы так – подруги…
– Да поняла я… Сдается мне, без сынка здесь не обошлось, – вздохнула Люся и поднялась.
Василиса тихо подсела к самой спокойной, на ее взгляд, женщине и печально проговорила:
– И как же с Натальей такое произошло? Я ведь только-только узнала, мы ж с ней столько лет дружили… с детства, можно сказать… горе-то какое…
Женщина налегала на холодец и горевала как-то прохладно. Во всяком случае, переживать совместно с «подругой детства» она не собиралась. Перед ней еще высилась горка с подсохшими пельменями на красивой тарелке, и она не успевала работать челюстями.
– Я говорю – Наташу-то убили, что ли? – не теряла надежды Василиса.
Женщина рядом только бойчее заработала ложкой.
– Она у нас глухая, чего вы там ей бормочете? – откликнулась соседка Василисы с другой стороны. – Вы у меня спросите, я ж тут все знаю, я ж с Натахой-то – неразлейвода была! Ближайшая подружайка!
«Вот так вот, – внутренне содрогнулась Василиса. – А я тогда кто?»
– Вы ее подруга? – сладко улыбнулась она и добавила во взгляд больше печали. – Ну тогда вам Наташа про мня рассказывала, наверное. Мы же с ней… ой, сколько мы с ней всего натерпелись за эту жизнь… И вот такая кончина… Скажите, а какая кончина-то? То есть как она погибла – Наташа?
Женщина, видимо, не обладала музыкальным слухом, потому что раза два пыталась поддержать минорную песнь, но на нее зашикали, и той ничего не оставалось делать, как пересесть ближе к Василисе и занять себя болтовней.
– Как померла, что ль? Дак, а как тут не помереть, ежли в тебя стреляли, как в кабана какого!
– Стреляли? – подсела к ним Люся.
Она уже покрутилась возле кухонных девиц, но вклиниться в их молчаливый дуэт так и не сумела.
– Ее убили? Застрелили?
– Ну да. Милиция была, да-а-а, – важно протянула женщина. – Была милиция, прям нам чуть все поминки не перепортили, все вызнавали – чего да как. А мы и сами-то токо что узнали. Колька рассказал, что Натаху-то пристрелили. И прям несколько раз, несколько раз! Вот так и бабах! Бабах! И кровища! – воодушевленно рассказывала родственница. – И ведь главное что – Колька нам вчера рассказывал, значит, пришли к Натахе какие-то бабы, две. Посидели, говорит, какие-то странные вопросики стали задавать, а потом так быстренько собрались и смылись. А Натаха потом жутко волноваться начала. Ну и Колька тоже! Он же ж не дурак, тоже ж понимает – чего ж к ним тетки ходят и вопросики задают! Натаха-то, чтоб Кольку успокоить, даже чекушку достала. Колька, значит, пьет, а сам-то видит – Натаха глазья красит, рот малюет, чегой-то в серванте роется, ну, значитца, собирается куда-то. Он к ей – куда, мол, намылилась? А та руками махает, махает, глазья таращит, дескать, хочу сбегать, позвонить нашим – узнать, все ли у них в порядке. Сумочку схватила и унеслась. А наш-то дурень, Колька-то, токо потом допетрил – куда ж ее понесло, коли из дома теперь куда хошь дозвониться можно. Но не стал ерепениться, не стал. Он у нас спокойный, Колька-то, спокойный, кода у его бутылка рядом невыпитая, так он не, не буйный. И значитца, Колька приступил к чаепитию. Ага, а потом ему мало показалося – ну чего там – чекушка! Он к серванту – Натаха там деньги-то всегда держала, а денег и нету!
– Это Наталья с собой забрала, так, что ли? – облизнула пересохшие губы Люся.
– Не, они там просто кончились. Ну свадьба ж была, – пояснила женщина. – Тода Колька стал маяться. Это ж он спокойный, кода у его выпить есть, а кода нету, так он шибко взволнованный. И значитца, стал звонить на телефон жене-то. А там никто не отвечат! Ну просто не берут трубку, и хоть ты потрескайся! А у Кольки Натаха никогда себе вольностев не позволяла, не-е-ет. Уж ежли муж звонит, так ты обязана трубку схватить. Он ее ишо смолоду приучил – эдак кулаком – тресь! И Наташка – шелковая. А тут, значитца, разболталася! И так наш Колька перенервничал, что даже уснуть не мог. Так-то он сразу после бутылки засыпат или Натаху гонять начинат, а тут главное – и заснуть не может, и Наташки нет, погонять некого. Ой, уж сколь он тогда натерпелся… – Женщина жеманно вытащила из кармана огромную вышитую салфетку и смачно освободила нос.
Василисе припомнилось, что именно на эту вышитую салфеточку укладывался свадебный каравай, потому что рушника не оказалось, а теперь вот родственники приспособили ее для иных целей. Однако не до тряпок сейчас было – к ее хлипенькой Люсе подступала беда на мягких лапах.
– И чего дальше-то! – заторопила рассказчицу Василиса.
– Ну и вот! – снова вытаращилась родственница. – Колька так маялся, маялся, а потом решил сходить к соседу да занять у него на бутылку. Сходил, занял, они там еще посидели немножко, а когда уже светать начало, жена соседская, вот ведь распущенная баба! Обоих половой тряпкой отходила. Конечно, Колька наш не мог больше там находиться – не привык он. И потом – его ж взашей вытолкали! Домой поплелся. А когда к двери-то своей подошел, тут и обнаружил – сидит его Натаха на полу, а под ней лужа. И, главное, вся как есть застреленная. Вот ведь как…
Женщина снова налила рюмку и опять смочила себе горло.
– И так ее жалко, прям так жалко… Токо-токо свадьбу отвела, детей отправила в свадебно путешествие…
– В деревню? – спросила Василиса, потому что в подъезде мужчины упоминали про другие курорты. – К бабушке на покос?
Женщина пьяненько нахмурилась и уже в свою очередь поинтересовалась:
– Дык они чево – потом к нам на покос, что ль, приедут? А к кому? Ежли Таньке косить будут, дак пусть у ей и живут, а то лет пять назад Колька с Натахой наведались – жили, значитца, у меня, а дрова так почему-то Федьке бегали колоть! А мне хошь бы какую помощь! Хошь бы баню поправили! Хошь бы…