Не мог же он признаться, что у него даже ни одного подозреваемого не намечалось. И вообще, где искать ту машину, которая ночью скрылась с места происшествия, если ее даже милиция найти не надеется?
Дома стоял крик. Повариха Марфа Николаевна вовсю поливала оскорблениями молоденькую горничную Люсю, а та не собиралась чтить возраст противницы и кричала еще громче.
– И нечего тут деньги получать! Иди тогда на дорогу! Там по десять рублей с рыла будешь зарабатывать! – вопила Марфа Николаевна.
– Ах, не хвастайтесь передо мной вашими расценками! Десять рублей! Фи! – издевалась, тряся пегими кудрями, девица, доводя повариху до белого каления.
– Молчать! – рявкнула Ксения. – Что случилось?
Женщины наперебой принялись доказывать, какие они замечательные работницы и как хозяевам не повезло с остальными.
Оказалось, что Марфа Николаевна, приехав с рынка, нагруженная сумками и коробками, продвигалась к кухне и поскользнулась на банановой кожуре. Естественно, все коробки рассыпались, разбились кое-какие баночки и яйца, разлилось молоко, ну и, надо полагать, беспорядок образовался качественный. Люся, которая только что убрала тряпку и пылесос, коршуном набросилась на несчастную повариху, та, в свою очередь, стала бранить девчонку за плохую уборку. Что характерно, банановую кожуру уронила сама Марфа Николаевна, когда несла еще первую партию продуктов, и скандал разгорелся подобно искре в торфяном болоте. Алекс в такое время дома не бывал, и женщинам никто не мешал поливать друг друга бранью. Возвращения Ксении они не ждали.
– С ума сойти, – не вовремя встрял Дуся. – Такие умные, воспитанные женщины…
– А ты вообще молчи! – хором накинулись на него Люся и Марфа Николаевна. – Вон, хватай собачонку да тащи прогуливать! Все равно от тебя помощи – кот наплакал! Нет чтобы в магазин сходить или там бельишко состирнуть…
Дуся вдруг засуетился, кинулся к дверям, и присутствующие всерьез подумали, что он кинулся стирать бельишко.
– Да не туда! – уже королевой кричала Марфа Николаевна. – Прачечная у нас там!
– Что вы себе позволяете?! – вдруг взвилась Ксения. – Да что же это такое?! На рабочем месте такой скандал устроили!..
Дуся уже не дослушивал монолог. Теперь он знал, что ему надо делать.
– Ксения! В машину! – крикнул он и потрусил к гаражу.
Девушка вылетела за ним пулей.
– Дак это чего ж?.. Наша-то хозяйка у него теперича в шоферах?.. – растерянно развела руками повариха и, переглянувшись с горничной, молча подалась в кухню обдумывать странную новость.
Толик и Макс отреагировали не так спокойно. Вот уже несколько лет они исправно служили этому семейству, но никогда не позволяли себе вот так, запросто, командовать хозяевами. Было обидно. Вообще-то парни обижались еще и по другой причине. Каждый из них строго через день плотно прикладывался к рюмочке: если вчера пил Макс, то сегодня непременно пьяным был Толик. Естественно, за это их нещадно наказывали рублем и словесными оскорблениями. И вот сегодня, в кои-то веки, оба охранника были трезвее слезы, а это осталось никем не замеченным. Мало того, Ксения даже не улыбнулась им ласково, а, напротив, побежала в машину по первому зову этого невыносимого толстяка. Еще бы не обижаться!
– Слышь, Толян, я вообще завтра не выйду на работу, – обиженно сложил губы куриной гузкой Макс.
– Ха! Тебя уволят, кому хуже сделаешь? – невесело усмехнулся Толик.
Поведение Ксении его тоже задело, он уже давно смутно догадывался, что хозяйка ему нравится, и делить ее с каким-то толстым Дусей он вовсе не собирался.
– Надо ему темную устроить… – мечтательно говорил Макс, глядя на Толика.
– Тогда Ксения опять усядется возле его кровати и будет ему ранки скипидаром мазать! Не помнишь разве, как она возле него крутилась, когда тот решил помереть? Нет, здесь что-то другое надо сообразить…
– Во! Я придумал! А давай сами заболеем, а? Ну, вроде как у нас тоже простуда, то-се… Тогда Ксения и возле нас вертеться станет. Она всегда больным сочувствует.
Идея Толику понравилась, и назавтра было решено на работу не выходить по причине тяжелого недуга.
В это время Ксения вела машину к ЦУМу. Дуся хмурил брови и все старался придумать, кого бы ему изобразить, чтобы подруги погибшей Ирины по работе захотели рассказать ему о несчастной.
Из машины он уже вышел разъяренным предпринимателем. Этот образ ему был ближе остальных, потому что в роддоме, где он столько лет работал, жены предпринимателей тоже лежали, а их мужья почему-то при виде Дуси синхронно закатывали рукава и шли на санитара с одной целью – побить. Теперь он у себя на лице соорудил такое же зверское выражение и направился в отдел спорттоваров.
– Где тут у вас Ирина?! Продавец, ети ее в коромысло! – кудряво обратился он к молоденькой девчушке.
– А вам какую нужно? – отступила девчонка на всякий случай ближе к тревожной кнопке.
– Ну, ту! Которая шапочками торгует! Белобрысая такая!
– Вы, наверное, Плюшкину имеете в виду… а она сегодня не придет. У нее, кажется, умер кто-то… – бледнела продавец. – А что у вас случилось?
– Подождите, кто это у нее умер? – насторожился Дуся. – У вашей подруги несчастье, а вы даже не потрудились узнать, кто у нее скончался!
Девчонка смотрела Дусе в рот и его гневную тираду приняла как команду к действию. Она сорвалась с места и, бросив товар на попечение неизвестного ругателя, кинулась вон из зала. Появилась она так же стремительно, как и исчезла.
– У нее… – еле переводила она дух, – у нее никто дома… не скончался, это она сама погибла. Вот!
– Хорошо… А от чего она погибла?
Девчонка опять посмотрела на Дусю вытаращенными глазами и снова, не сказав ни слова, унеслась куда-то за дверь. Дуся стоял в зале спорттоваров и нетерпеливо притоптывал ногой.
– Она… под машину попала, – принеслась с вестью девчушка-продавец.
– Скажите, куда вы все время носитесь? – поморщился Дуся. – Я у вас сейчас даже спросить боюсь: а что за человек была эта Плюшкина? Только не убегайте, говорите все, что сами знаете.
Несчастная продавец, свято заучив, что желание покупателя – закон, а сейчас покупатель желал услышать все о Плюшкиной, задрала голову к потолку и старательно нахмурила лоб.
– Вы вообще-то Плюшкину знали? – на всякий случай поинтересовался Дуся.
– Нет, – честно ответила девчонка. – Я сегодня первый день.
– Ну тогда позовите мне какую-нибудь подругу этой Ирины!
– Ага, хорошо, я тогда Веру Сотникову позову, – мотнула девица головой и снова улетела из зала.
Появилась она с красивой, видной девицей, расписанной лиловыми тенями и лиловой же помадой. Нос был украшен массивным кольцом, надо думать из золота, а в ушах торчали длинные тонкие палочки.