Алекс все так же сидел, подперев щеки кулаком и старался не сильно волноваться. Просто никак нельзя было выдать себя.
– Это вы про кого сейчас рассказывали? – спросил он, наивно тараща глаза.
– Это я про вас. И про Плюшкину, конечно.
– Очень занимательно. Только мне не совсем понятно про удивленную жертву. Это значит, в машине я ее припугнул, а потом, когда она не отстала от Ксении, между прочим, а как я узнал, что она не отстала? Ах, да! Она же мне сама сообщила. Ну так вот, когда она гордо заявила, что я – старое корыто, я, значит, поставил ее напротив машины, а она послушно ждала, пока я ее несколько раз перееду, так?
– Ну… Она, наверное, сначала сомневалась… Надеялась на вашу порядочность.
– Очень неосмотрительно с ее стороны, – сочувственно покачал головой Алекс и вдруг предложил: – А давайте теперь я вам расскажу, как все было!
Дуся ожил, заелозил на стуле и поближе пододвинулся к рассказчику.
– А было все так. Вы, Евдоким, увидели в гостях у Ксении прекрасную молодую девушку, заманили ее… ну я не знаю, куда вы ее заманили, а потом начали домогаться прелестницы в извращенной и прямо-таки грубой форме. Девушка от такого счастья вырвалась и понеслась по дороге, ничего не видя, где и была сбита машиной. Ну как? Едем в милицию каяться?
– Ка… это я должен каяться? – возмутился Дуся.
От волнения у него затряслись щечки, колени стали ватными, а ладошки моментально покрылись влагой.
– Давайте не будем откладывать, собирайтесь.
– Но… позвольте… А почему я? У нас были другие планы! Это не я должен в милицию… Почему я-то?
– А почему я? – спокойно спросил Алекс. – Вы наворотили семь верст до небес, в вашей версии есть недоработки, а у меня гипотеза складная, красивая.
– Но у меня есть доказательства! У меня есть кассета! Кассета, где вы записывали разговор вашей жены с подругой!
– Очень ценная улика. И где же она? – полюбопытствовал Алекс.
– Она у меня в шкафу! Я и показать могу! Нет, вы не сидите пнем, пойдемте, я вам сейчас же, немедленно представлю доказательства.
Дуся чуть не вприпрыжку понесся к своей комнате, Алекс не спеша двигался следом.
– Вот… сейчас… – бормотал Дуся, выкидывая из ящика вещи. – Она где-то у меня здесь была…
Алекс не торопил. Он прошелся по комнате, проверил пальцем пыль на полке и удрученно покачал головой – плохо работает Люся.
– Сейчас, сейчас… – наполовину залез в шкаф Дуся. – Вот идиотство… Кто-то спер кассету. У меня была припрятана здесь улика, вот тут лежала, на самом видном месте… Это не вы украли?
– Бросьте пороть ерунду, – сморщился Алекс. – Никакой улики у вас нет и не было. А я, если бы был вашим преступником, уже давно бы тюкнул вас по головушке камешком, отобрал бы все, что мне надо, и никто бы мне слова не сказал. Неужели вы сомневаетесь? И вообще! Вы считаете себя умнейшим сыщиком, а сломя башку понеслись показывать мне важную улику. Без понятых. Несерьезно…
Алекс не стал больше задерживаться в комнате и вышел на улицу. Хозяйским глазом он окидывал свои угодья, и те его чем-то огорчали, потому что Алекс хмурился все больше и все злее кусал травинку.
– Да нет! Вы уж погодите! – бежал вслед за ним Дуся, заглядывал в глаза и пытался уговорить Алекса поверить в свою версию.
– Не собираюсь годить. И вообще, я вас, кажется, отправил к матушке, а вы…
Он непременно бы снова его схватил и опять поволок в машину, но тут ворота разъехались и на дорожке появилась машина Ксении.
– Долго же ты… – ворчливо встретил ее муж, когда девушка уже выскочила из гаража. – А что это ты на прическу нацепила?
Ксения нацепила не только на прическу – она вся была слегка помята и немного потрепана: в волосах и на костюме красовались остатки оливье, по щеке прошла алая царапина, и несколько ногтей были обломаны.
– Ксюша! Тебя били? Пытали? – кинулся к ней Дуся, понимая, что только от него девчонка примет сочувствие.
– Не мелите ерунды! – прервал его Алекс. – Кто это будет пытать ее на поминках?
Дуся разгорячился. Пока Ксения отряхивала с себя следы траурного застолья, он, будто молодой петушок, наскакивал на Алекса и выкрикивал ему в лицо:
– Вы! Да вы ничего не знаете! Конечно! Девочку запросто могли пытать, потому что мы почти нашли убийцу! И поня-я-ятно, что вам хочется поскорее от меня избавиться! Я слишком много знаю! И нечего меня каждый раз из дома выталкивать!
– Алекс, ты что, выталкивал его из дома? – сурово насупилась Ксения.
Алекс еще не знал, как ответить поделикатнее, а Дуся взахлеб сыпал правду-матку:
– А то как же! Конечно! Он меня сегодня чуть не вышвырнул! Уже и домой привез. Но только я так просто не сдаюсь! Я ему все сказал!
Ксения уже не слушала Евдокима, она только смотрела на мужа и с огромным осуждением чмокала губами.
– Ступайте, Дуся, – посоветовал Алекс и обреченно поморщился: сейчас придется с Ксенией объясняться, а он так хотел провести вечер в покое.
Однако с покоем не получилось: все, кто находился в доме, могли слышать крики обозленной Ксении и вялые отругивания ее мужа. Правда, ни одного слова нельзя было разобрать, но Дуся подозревал, что речь идет о нем. По внутренностям горе-охранника разливалось тепло, а в голове снова грезы стали прокручивать сладкие клипы будущей семейной жизни.
Через час к Дусе в двери постучали, и чистенькая, умытая хозяйка коттеджа впорхнула в комнату.
– Ты только послушай, что я узнала! – как ни в чем не бывало застрекотала она. – Завтра мы едем к Енотову!
– Едем! – с готовностью отозвался Дуся. – А кто это?
– Это… Я тебе лучше с самого начала расскажу, – устроилась Ксения на стуле и, отчаянно жестикулируя, поведала о том, как прошли похороны несчастной Плюшкиной.
Сначала все шло по обычному сценарию. Слезы горькие, теплые слова, рыдания – тяжелые часы. А потом все переместились в квартиру к матери Ирины Плюшкиной – помянуть погибшую. Поехала и Ксения. Она, конечно, понимала, что не совсем нравится Ириной родне, но в конце концов Ирина приходилась ей подругой и теперь не время выяснять, кто кому нравится, а кто нет. Пару раз наткнувшись на испепеляющий взгляд гражданского мужа Иры, Ксения подошла к нему, понурив голову, и робко сунула в руку страдальцу несколько крупных денежных купюр.
– Конечно, этим теперь Ире не поможешь, но… Все, чем могу… – еле слышно пролепетала она.
Степан глянул на деньги, и взор его стал теплым и родным.
Поминальные столы просто ломились от изобилия самых дорогих деликатесов. Конечно, матери Иры, Алле Альфредовне, не под силу было устраивать столь пышное застолье: у нее совсем не было денег, как она неоднократно повторяла. Степушка, видимо, тоже не мог размахнуться, поэтому все финансовые хлопоты взял на себя директор магазина, где работала Ирина, – Енотов Антип Егорович. Правда, самого Антипа Егоровича за столами не наблюдалось – у него были неотложные дела, как он сам сообщил, зато вместо него восседала его супруга – тридцатилетняя Ада Михайловна. Именно рядом с ней и усадили Ксению.