В сладкой дреме он вяло скатывался по продавленному дивану вниз и чуть было не приземлился головой. Отродясь он старался так не падать, где-то слышал, что голова жизненно важный орган. Поэтому встряхнулся, сел и тупо уставился в пол. По полу ползала веселая муха, жизнерадостно потирала лапы и прихорашивалась. Надо было просыпаться. Совсем недавно к ним в коммуналку подселилась новая женщина, ее необходимо было срочно обаять, ибо дамочка, ее звали, кажется, Зинаида, работала в пищевом заведении, от нее всегда пахло вкусностями, и, при удачном раскладе, она могла бы его прокормить одними мясными деликатесами. И в самом деле, уже надоели каши да жиденькие супчики, а, между прочим, из комнаты соседки постоянно доносится запах мяса, сыра и рыбы, разумеется, не мойвы какой-нибудь, а самой что ни на есть осетрины! Значит, надо эту самую Зинаиду немедленно в себя влюбить! Ему-то это труда не составит. И тогда…
– Гражданка официантка! Эй, на балконе! Вас, кажется, Зинаидой зовут?! Так вот, у вас из кастрюли сперли курицу! – доносился из соседнего окна противный злорадный голос. – Вы оглохли, что ли?! Я говорю, вы вчера из своего ресторана домой курицу притащили, небось, ворованную, так вот, у вас ее прямо из кастрюли стырили!
Зинаида Корытская, женщина с двумя косицами (в простонародье «мышиными хвостиками»), старательно делала вид, что не слышит никакого голоса. Она была занята – морщилась, кряхтела и ойкала, однако пинцетом стойко выдергивала волосины на ногах. Красота настоятельно требовала жертв. И даже не столько сама красота (Зинаида считала себя достаточно привлекательной), сколько недобрые обстоятельства. Все дело в том, что ресторанчик «Летающая тарелка», где Зинаида Корытская исправно трудилась официанткой уже семнадцать лет, перекупил новый хозяин – молодящийся прыткий старикан Ушанин Глеб Борисович – и немедленно принялся «мести по-новому». Прежде всего, он смело пригласил на должность официанток молоденьких девочек, не старше двадцати пяти. «Чтоб радовали глаз и возбуждали аппетиты», – как он высказался. А поскольку Зинаиде совсем недавно исполнилось немножко за сорок три, то, по мнению Ушанина, ничего подобного возбуждать она была уже не в состоянии. Глупый гусак! Да если бы он знал, как при виде этих самых «мышиных хвостиков» – пардон, кос! – мужчин колотит, как они прячутся в салфетки, как надрывно сморкаются! Да они все трясутся, как малярийные, и от чего, если не от страсти?!. Короче, пока штат еще полностью не был набран, Зинаиде надо было срочно доказать свою сексапильность. Завтра же она заявится на работу в полупрозрачной блузочке с коротким рукавчиком «фонарик» и в короткой юбчонке, ну и, поскольку погода на дворе стояла знойная, не грех было мелькнуть и оголенными ножками. Тем более что ножки у Зинаиды были прямо-таки французские – худенькие, бледненькие, с выпуклыми, фигуристыми (только самую малость артритными) коленками. Единственное, что их портило, так это густой волосяной покров насыщенного темного цвета, ну, чисто обезьянья лапа! Ну с этим она легко справится, а в остальном на природу было грех жаловаться – для ее роста достаточно могучие плечи, грудь, точно два волейбольных мяча, узкий скромный зад без мясных излишеств и совершенно обворожительное лицо, эдакое узкое, породистое, с рельефным, видным носом и гордыми, крепкими губами. К тому же, господь наградил Зинаиду Корытскую совершенно уникальным речевым аппаратом, то есть ее голос имел такую силу, что им без труда могли наслаждаться жители соседних улиц, а язык настолько не держался за зубами, что в своем районе она служила даже неким подобием газеты «Из рук в руки» или даже «Из губ в губы» – не подумайте плохого. Нет, такие официантки на дороге не валяются! Обидно, что Ушанин этого сразу не разглядел. И потом, что за манера не обращать внимания на богатые душевные качества?! Однако против начальства не попрешь и поэтому приходится сейчас париться на балконе, принимать равномерный, естественный загар и выщипывать ненужный ворс.
– Я, конечно, понимаю, щипать щетину – дело жуткой важности, но, по-моему, Федул Арнольдович залез в вашу кастрюлю руками. Вы бы посмотрели, а то потом опять с нас спрашивать будете, куда это ваша курица улетела! – продолжала верещать из своего окошка мерзкая соседка Любочка, с яичным желтком на лице в качестве омолаживающей маски.
– Не клевещите на науку! Небось, с маменькой уже выудили у меня из супа все мясо, а на честного Менделеева наговариваете, – буркнула Зинаида, пряча наполовину обработанную ногу в комнату, и, вздернув повыше подбородок, едко добавила: – Федул Арнольдович не опустится до воровства… и потом, я ему сама позволяю, да! Моя кастрюля, пусть ловит там что угодно!
Совсем недавно дочь Зинаиды Корытской Настенька вышла замуж, и любящая мамаша тут же разменяла свою квартиру, потому что у зятя никакого намека на жилплощадь не просматривалось. Молодым досталась однокомнатная, а благородная Зинаида согласилась на комнату в коммуналке. Общий туалет, общая ванная, коридор, пропахший кошками, – с этим еще можно было бы мириться, – вот только соседи. С ними категорически не повезло. И даже не со всеми – с тихим, приятным человеком и научным работником Федулом Арнольдовичем Семеновым еще можно было жить. А чего – парень холостой, лет сорока двух от роду, не буйный, не пьяница, нет, с ним определенно можно было жить. Но вот старая дева Любочка с претензиями на женственность и со своей матушкой, ворчуньей Степанидой Егоровной, могли кого угодно довести до депрессии. Обе женщины уже долго и нудно обрабатывали начитанного Федула и мечтали поскорей сделать его своим родственником, объединив отдельные комнатки в квартиру. Ясное дело, что появление такой интересной дамы, как Зинаида Ивановна Корытская, всерьез поставило под угрозу их затею, поэтому они не ленились изводить соседку всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Первые дни новая жиличка терпела, как и требуют правила общежития, но сегодня…
– Ну и кто лазил в мой холодильник?! Какая холера?!! – от души возопила Зинаида, стоя на кухне и мотая дверцей холодильника. – Колобковы! Я вас спрашиваю! У меня со вчерашнего дня лежал кусок сыра! Свежего! Триста грамм! Кто спер? Сразу предупреждаю: у меня знакомый милиционер, не признаетесь – он отпечатки снимет, придется по суду сыр возвращать! И не делайте вид, что спите, я отсюда слышу, как Степанида Егоровна в замочную скважину сопит!
За соседской дверью послышался взволнованный шепот: «Признавайся, Любка! На кой ляд к ней в холодильник лазила?» – «Так я же сыр не брала! Я только парочку яиц, мне на маску нужно было, а про яйца она ничего не говорила. И чего, она их каждый раз пересчитывает, что ли?» – «Ну тада молчи, пущай сама с собой балаганит». Шепот стих, а Зинаида с досады прикусила губу – сейчас и в самом деле их не вытащишь, не станешь ведь в двери с топором ломиться, да и на работу она уже опаздывает. Плюнув на справедливую месть и бросив в соседскую кастрюлю всего полкуска хозяйственного мыла, она поспешила в свою комнату готовиться к вечерней смене.
Любовь Андреевна, или Любочка, как она привыкла себя называть, лежала на расправленной кровати, читала захватывающий любовный роман и нежно теребила ухо недовольному коту. У книжных героев в самом разгаре находились любовные страдания, но полностью сопереживать им женщина не могла, ее то и дело отвлекала говорливая матушка.