Девчонка поверила сразу. Глаза ее вытаращились в половину размера лица, а сиреневый рот по-старчески зашамкал – девчонка что-то хотела сказать, и Кира мудро уткнулась в стакан.
– От сволочь! – взревела девица. – Так я ж его на бинты порву!
– Помолчи! И не ори на весь кабак, так серьезные дела не делаются.
Леська уже завороженно смотрела Кире в рот, и это было чертовски приятно. Она даже почувствовала себя эдаким Шараповым – спасателем человечества.
– Так дела не делаются. Тут с наскока не получится. Ты вот что, припомни, с какими друзьями в последнее время общался Володя, а может, и не с друзьями, еще с кем-нибудь. И еще, подумай, не торопись: он никогда тебе о ребенке не заикался?
Леська покраснела, а потом горестно уронила слезу в стакан с минералкой – ничего заказать они еще не успели, да и вообще – заказывать было некому, официантка еще не соизволила появиться, а минералку Кира купила в баре.
– Про ребенка, говорите? Нет, не заикался. Я говорила, конечно, да он только отмахивался. Все бурчал, что, дескать, сами еще не жили нормально, куда детей-то заводить. А вы знаете, я ему сказала! Я сказала, что все равно рожу ребеночка! Вы, думаете, он из-за этого… сам?
– Нет, не так я думаю… Какое-то дело у него намечалось, и оно с ребенком было связано… Я сама толком ничего не знаю, вот и решила с друзьями его переговорить, чтобы поточнее все вызнать. Нехорошо получается, убийца должен быть наказан.
– Правильно! – воскликнула Леська и так треснула кулаком по столу, что возле него немедленно возникла помятая официантка.
– Заказать что-то решили? Заказывайте, а чо по столу-то молотить! Что есть будете? – нервно поправляла она прическу.
– Уйди отсюда, Лидка! – рявкнула на нее подруга Суслина, и Кира поняла, что девушка – в этом ресторане далеко не посторонняя. – Короче, я вам тоже хочу помогать! Я за Вовку!..
Леська была настолько горячей, что Кира уже пожалела, что втравила девчонку в такое непростое дело – как пить дать, все завалит.
– Ты, Олеся, успокойся. Можешь тихо себя вести? Тогда усвой – ты теперь не просто мститель, ты своего рода… разведчица! А значит, вести себя должна так, чтобы ни одна живая душа не догадалась, что ты преступника ищешь. И еще – дело это опасное.
– Ой, я тебя умоляю! – фыркнула Леська. – Да у нас вся жизнь – опасное дело. Ты вот сюда притащилась, думаешь, это не опасно? Да если бы я сейчас с тобой не сидела, как пить дать, из тебя бы по дороге домой все копейки вытрясли, сделали бы, что хотели, и ты еще рада была бы, что вообще живьем до дому добралась. Здесь такой народ!
Кира что-то такое и подозревала. На них уже давно косились с разных столиков совсем не ангельские лица. Вон те два орангутана и вовсе открыто разглядывали дам и что-то друг другу говорили, а потом весело ржали.
– Ты не бойся, теперь тебя никто не тронет. А про ребеночка я узнаю, – заверила Леська.
– Олеся, очень тебя прошу – не лезь буром. Тут тонкость нужна…
– Не учи. Понимаю. А когда все узнаю, что делать?
– Если что – сразу звони по этому телефону. И пожалуйста, без самодеятельности, – предупредила Кира.
После этого она тоскливо уставилась на двери. С Леськой все было переговорено, а сидеть в этом улье и радостно отдыхать отчего-то не получалось. Хотелось домой.
– Олеся, а если я сейчас сама домой пойду, у меня не вытрясут копейки? – скромно поинтересовалась она.
Девчонка уже затуманилась мыслью и просто махнула рукой:
– Иди. У нас же здесь тоже не звери, видят же, что ты со мной была. Не бойся.
Кира поднялась и, стараясь не слишком громко стучать каблуками, направилась к выходу. Только на улице она вздохнула полной грудью. Нет уж, по таким сомнительным местам ей ходить не нравилось! Нанимать такси она не стала, здесь и пройти-то нужно всего лишь несколько кварталов. На улице, конечно, темно, но дорогу освещают фонари, а значит, и держаться надо ближе к проезжей части.
Кира уже завернула за угол, когда почувствовала резкий рывок, и ноги ее подкосились, как ватные.
– Нельзя, что ли, было по-человечески позвать? – выкрикивала она, уже сидя в машине.
Кауров был за рулем и чувствовал себя чуть виноватым – еще бы, напугать даму до обморока.
– Ну, ты же понимаешь, мне нельзя светиться. А ты бы стала кричать, радоваться, а здесь патрули на каждом сантиметре, район-то неспокойный. И потом, что уж такого случилось? Ну, дернул тебя в машину, едешь теперь, как королева, а не несешься перебежками по темным углам. Нет, Кира Сергеевна, какая-то ты капризная сделалась.
Кира посчитала умным не отвечать. Она и без того понимала, что Кауров схватил ее в охапку только из чистого беспокойства – за нее же, между прочим. И потом, еще там, в «Лукошке», ей показалось, что она видит его физиономию, а теперь она не сомневается – он и там ее охранял. Как самое дорогое. Как драгоценность. Как…
– Господи, ну и физия у тебя – только на паперти стоять, такая блаженная, – покачал головой Кауров. – Ну хоть нахмурься, что ли…
– Ты еще себя не видел! – огрызнулась Кира. – Чистый уголовник!
– Чего это я чистый? – обиделся тот.
– Машину опять у кого-то спер? Мало тебя ищут из-за убийства, так еще и за угон будут искать. Нет, Кауров, ты закончишь вышкой!
– Да что ты в самом деле! Каркает сидит! Это же брата машина, я ведь говорил! Ты лучше рассказывай, что тебе эта синяя свиристелка рассказывала?
– Она не свиристелка! Она, между прочим, хотела Суслину ребеночка родить, а тот отказался. И вообще, у нее среди Суслинских друзей большие связи, она обещала узнать, не говорил ли кому из них Суслин про ребенка. Или, может наоборот, ему говорили… Между прочим, неплохая девчонка. Кауров, давай куда-нибудь заедем, перекусим. Ну есть хочется, просто сил никаких нет. Я в этой забегаловке только минералки наглоталась.
Кауров усмехнулся и направил машину в переулок. Остановились они возле небольшого здания, которого и видно-то не было из-за старых тополей и каких-то кустов.
– Чего морщишься? Хорошее, между прочим, место. Кормят хорошо, музыка, – стал успокаивать Кауров, видя, как скривилась Кира. Уговаривал недолго – быстро рассердился и повысил голос. – Ну, в самом деле! Никогда здесь не была, а уже куксишься!
Кира и правда здесь никогда не была, и совершенно напрасно – уютный зал, тихая приятная музыка, кокетливые столики, поверх тяжелых темно-бордовых скатертей нежный бежевый ажур, совершенно невесомые тарелки, Кира с удовольствием утащила бы парочку к себе домой. Ерунда, конечно, она никогда не опускалась до воровства, но иметь такие у себя дома было бы приятно.
К ним уже спешила стройненькая официанточка с внешностью фотомодели. Однако девице, вероятно, еще никто не говорил, что она выглядит сногсшибательно, потому что вся она лучилась приветливостью и радостью.