Наступило молчание. Только следователь, сгорбившись над столом, быстро водил пером по бумаге.
– Скажите, – несмело спросил Ночкин, – как вы нас все-таки нашли? Мы же были такими осторожными… были уверены, что все предусмотрели…
– Сюртук, – коротко ответил следователь. – Вы сорвали метки с простынь, но о сюртуке забыли. И вообще, как говорит госпожа баронесса Корф, все предусмотреть невозможно. – И он стал заканчивать протокол.
– Странно, как в жизни все связано, – задумчиво произнес Антоша.
За окном поезда бежали поля, на телеграфных проводах сидели воробьи. Амалия, Антоша и дядя Казимир возвращались в Синюю долину. Пан Браницкий забился в уголок дивана и блаженно посапывал, а Амалия и ее рыжий спутник вполголоса беседовали.
– Если бы вы не искали того человека, Домбровского, – продолжал Антоша, глядя в окно, – вы бы не узнали, что он живет у портного по фамилии Ферье. И в случае, даже если бы прочитали надпись на метке с сюртука, вы бы не знали, где того портного искать. Получается, все зависит от случайности? Ведь, если бы не портной, мы бы так и не поняли, чьи части тела находятся в том чемодане.
– Вся жизнь состоит из случайностей, – улыбнулась Амалия. – Однако не стоит придавать им слишком большое значение. Если бы я не справилась с этим делом, то передала бы его полиции, и уж они рано или поздно выяснили бы, чья метка и где живет портной, который ее изготовил.
– Да, но прошло бы время, – возразил Антоша. – И Белоголовцевы получили бы уже свои 75 тысяч и, к примеру, успели бы скрыться за границу.
– Откуда их бы все равно вернули в Россию, – отозвалась Амалия. – У нас со многими странами действуют договоры о выдаче преступников.
– Ну… – Антоша на мгновение задумался. – Они могли бы уехать куда-нибудь совсем далеко… В Австралию, например. Или в Южную Америку…
Амалия попыталась представить себе жену Белоголовцева в Южной Америке, и надо признаться, ей не удалось, даже несмотря на то, что с воображением у баронессы Корф все было в полном порядке.
– Только в книгах люди с легкостью переезжают навсегда в чужую страну, – возразила Амалия. – А в жизни – это очень ответственное решение. И способны на него далеко не все. – Она поморщилась. – Жаль, конечно, что пришлось разочаровать моего друга из столичного сыска. Он-то считал, что в деле замешаны фальшивомонетчики, а в действительности оказалось обыкновенное убийство из-за денег.
Антоше не понравились слова «обыкновенное убийство», за которыми, если верить его спутнице, могли скрываться разве что меркантильные интересы. В книгах, подумал он, все гораздо интереснее, люди гибнут там из-за любви или, на худой конец, из-за мести злокозненного врага. И Амалия, глядя, как недовольно морщит свой курносый нос юноша, невольно улыбнулась.
– А теперь вы чем намерены заняться? – спросил Антоша.
– Делом, которое не успела закончить, – ответила баронесса.
– Убийством Натальи Георгиевны?
Казимир тихо всхрапнул во сне и повернулся поудобнее, едва не спихнув Антошу с дивана. За последние дни дядя Амалии пережил столько треволнений, что теперь отдых без трупов и без отрезанных частей оных был для него настоящим счастьем.
– Да, – ответила Амалия на вопрос Антоши.
– Значит, вы не думаете, что ее убил Егор Галактионович?
– Нет, – ответила Амалия. – Он бы не дотащил труп от дома Пенковских до болота. У него нет ни лошади, ни телеги, ничего, а ведь расстояние там отнюдь не малое. Думаю, на самом деле произошло умышленное убийство, и, возможно, участвовал в нем не один человек. Так или иначе, для преступника было важно, дабы никто не понял, что жену Севастьянова убили. Почему? Возможно, потому, что следствие обязательно обратило бы внимание на другое убийство, которое случилось в тех краях примерно в то же время. Его, кстати, тоже пытались скрыть – недаром же к телу несчастного были привязаны камни, а его лицо изувечили… А потом в городе появилась Любовь Осиповна, которую саму считали мертвой, и в разговоре она обмолвилась, что знает, где находится Наталья Георгиевна… Столь пустяковое замечание и решило ее судьбу.
– Что вы обо всем этом думаете? – отважился спросить Антоша. – Кто же был тот неизвестный и почему убили жену Степана Александровича?
– Думать я могу все что угодно, – вздохнула Амалия, – и напридумывать такого, что хоть роман пиши… Но все мои мысли ничего не значат, потому что на самом деле у меня нет никаких данных. Все произошло слишком давно. Конечно, я расспрошу того земского врача, Голованова, который осматривал найденное возле мельницы тело, но если даже покойный судья не смог ничего установить… – Баронесса покачала головой.
– А что, если убийца – все-таки тот браконьер, Петька? – несмело предположил Антоша. – Не зря же Савва Аркадьич считал, что именно он убил того мужчину. И дядя Гаврила видел у Петьки деньги. Скажем, браконьер ограбил прохожего, убил его, а Наталья Георгиевна видела это. Потому он и ее убил, то есть… – Юноша осекся.
– Правильно мыслишь, – отозвалась Амалия. – Потому что, если бы преступником был Петька (а я, кстати, о таком варианте уже думала), то нет объяснения смерти Любови Осиповны. Ведь Петька никак не мог ее убить – он сам давно погиб в трясине.
– А если смерть Любови Осиповны вообще с теми давнишними убийствами не связана? – осмелел Антоша. – Что тогда?
– Такое тоже может быть, – к его удивлению, не стала спорить с ним Амалия. – Я же говорю, у меня нет почти никаких фактов, только догадки. Я полагаю, конечно, что если мы установим личность того несчастного, то сразу же многое поймем, но… – Баронесса нахмурилась. – Все очень странно. Мне, конечно, не нравится Чечевицын, но он все-таки опрашивал местных жителей. Да и Савва Аркадьич тоже пытался что-то выяснить, и никто ничего не знал. Никто никого не видел, никто не имел понятия, кто бы это мог быть… А между тем такое совершенно невозможно, пойми. Если тот человек, убийца, находился в наших краях, он должен был чем-то питаться и где-то жить, и уж хоть кто-нибудь наверняка должен был его заметить: приказчик в магазине, лакей в гостинице, приемщик на почте, хоть кто-нибудь… А так получается, что он словно с луны свалился и туда же сразу отбыл. Что-то тут не то.
– А если он скрывался от людей? – предположил Антоша вдохновенно. – Если он был… ну, не знаю… революционер, карбонарий… – Юноша заметил улыбку на лице Амалии и порозовел.
Казимир издал неприлично громкий храп, и молодая женщина неодобрительно покосилась на него.
– Трефовый валет… Ах, канальство! – простонал дядюшка, не открывая глаз, и снова провалился в сладкий сон, где вокруг него летали карты из колоды и складывались именно в те комбинации, которые ему были нужны.
– Революционер… – повторила Амалия и поморщилась. – Преждевременно, конечно, делать такие выводы, но… Он ведь действительно мог скрываться, хотя и не обязательно по политическим причинам… Только как бы это узнать?