– Старая вещь, – нарушил молчание Готье.
– С чего ты взял? – вскинулся Тростинка.
– Посмотри на бархат, – велел полицейский. – Видишь? Он совсем обтрепался. Шкатулке лет пятьдесят, не меньше.
Венсан озадаченно почесал в затылке.
– Ну и где ваш хваленый секрет? – не утерпел он.
– Не спеши, – осадил его принц воров. – Можно, Амалия?
Он впервые назвал ее по имени, но баронесса Корф даже не заметила этого. Она взяла шкатулку со стола и протянула ее Алену.
– Благодарю вас, – очень вежливо ответил тот.
Он ощупал шкатулку снаружи, ощупал ее внутри, сделал попытку приподнять бархат, но тот был приделан слишком крепко. По лицу Алена катился пот, заливая глаза. Он вертел шкатулку, крутил ее в руках, нажимал на все выступы и завитушки – тщетно: проклятый ящик никак не хотел раскрывать своего секрета.
– По-моему, тут ничего нет, – несмело заметил Венсан.
– Тише ты! – цыкнул на него Тростинка.
Пожав плечами, Ален передал шкатулку Готье, который повторил почти все его действия, и тоже без малейшего успеха. От полицейского инспектора шкатулка перекочевала к Франсуа. Он тер ее, тискал в руках, заглядывал во все щели и закончил тем, что попытался оторвать крышку.
Ничего. Ничего…
– Может, разрубить ее на куски? – предложил Венсан.
– И что дальше? – с иронией спросил Ален.
Все молчали.
– Мне очень жаль, – сказал принц воров, откидываясь на спинку дивана. – Ваша теория, месье, была очень интересной, но, к сожалению, она не подтвердилась. Что теперь?
Амалия протянула руку, и Франсуа отдал ей шкатулку.
– Бесполезно, – обронил Ален. – Совершенно бесполезно.
Амалия поставила шкатулку на стол перед собой и, обхватив пальцами виски, задумалась.
«Если бы шкатулка была тайником… и если бы я была ее владельцем… как бы я устроила его? Наверняка тут надо на что-то нажать, но только на что?»
Готье, заложив руки в карманы, отошел к окну. Венсан зевнул, прикрывая рот ладонью. Тростинка, шмыгнув носом, стал каким-то лоскутом перевязывать свою кровоточившую руку.
«Тут что-то должно быть… – мучительно размышляла Амалия. – Какой-то знак… Знак!»
Она глубоко вдохнула и, затаив дыхание, нажала на букву «А» на крышке.
– Я уже так делал, причем два раза, – заметил Ален, чрезвычайно внимательно наблюдавший за ее действиями. – Не помогло.
Амалия убрала руку. Вглядевшись в букву, она заметила, что та вписана в ровный круг. Помедлив, Амалия осторожно взялась за этот круг и нежно, почти не дыша, повернула его.
Венсан махнул рукой и нечаянно опрокинул тяжелую лампу, которая с грохотом повалилась на пол. Готье резко обернулся. Ален подался вперед, и глаза на его лице зажглись азартным, лихорадочным, почти сумасшедшим блеском.
Внутри шкатулки что-то щелкнуло, и внезапно верхняя часть крышки приподнялась, открывая небольшой тайничок глубиной в два сантиметра и шириной в ладонь. И в тайнике лежали пожелтевшие листки бумаги.
* * *
– Ой, – благоговейно сказал Тростинка. – Месье легавый, вы гений!
– Что, что там такое? – возбужденно заверещал Франсуа, подскакивая поближе. – Дайте, дайте мне посмотреть!
Амалия перевела дыхание. По правде говоря, она была рада, как никогда.
– Тихо, тихо, не толкайтесь, – проворчала она, потому что Венсан и Франсуа едва не сцепились из-за того, чтобы встать ближе к ней. Победил, разумеется, проныра Франсуа. Он ловко оттер крупного и довольно сильного кучера в сторону и склонился над плечом Амалии.
– Что это? – удивленно спросил он.
Анри отошел от окна и стал за спиной Амалии.
– Какие-то цифры, – заметил он, пожимая плечами.
И в самом деле, на первом листке стояло:
6-11 8-7 23—12 127-7 65—18 49-1 214-17 84-5 90-2 313-4 7-19 59—42 9-4 5-7
112-7 16-1 356-8 142-2 99-9 75-4 79-4 142-9 286-6 288-1 151-7 9-12 8-1 6-3
За этими строками следовало еще четырнадцать других, причем почти во всех строках значилось разное число комбинаций, и не было заметно, чтобы хоть одна из них повторялась дважды.
– Похоже на шифр, – пробормотала Амалия, берясь за второй листок. – Так, а это что?
На втором листке размашистым почерком было написано следующее:
«Прости меня, дорогой Дени, что я вынужден писать тебе так коротко. Положение с каждым днем становится все серьезнее, и, похоже, мне вскоре придется уехать. На всякий случай я посылаю тебе эту маленькую мистификацию в память о наших детских играх. Уверен, ты легко сумеешь разгадать ее и поймешь, куда я спрятал сокровище бабушки Луизы. Прощай, дорогой брат, и да хранит тебя бог. Антуан».
Амалия дважды прочитала письмо – сначала про себя, затем вслух. Реакция окружающих последовала незамедлительно.
– Сокровище! – ликовал Венсан, сияя. – Ты слышишь, Тростинка, – сокровище! А мы-то ломали голову, чего ради эти сукины дети так хотели заполучить какую-то шкатулку! Вот вам! – Он свернул воображаемым врагам здоровенный кукиш. – Не дождетесь!
– Значит, речь идет о каком-то сокровище, – проговорил Ален. Он возбужденно потер руки. – Что ж, интересно!
– Меня беспокоят цифры, – заметил Готье.
– Она же сказала, это шифр, – напомнил Тростинка.
Ален посерьезнел. Он взял со стола первый листок и просмотрел его.
– М-да, – вздохнул он, отдав листок Амалии. – Кажется, действительно шифр.
– Ну и как его разгадать? – уныло спросил Франсуа.
В комнате повисло молчание. Бандиты смущенно переглядывались, Анри хмурился, Франсуа нервно шевелил пальцами.
– Я где-то читал, – наконец решился Тростинка, – что любой шифр можно разгадать.
Но тут на него так посмотрели, что он съежился, мечтая провалиться под землю или куда-нибудь еще, где его позор будет не так заметен.
Амалия, прикусив губу, хмуро рассматривала листок с цифрами.
Готье подался вперед:
– Скажите, мадам, вы знаете, что это такое?
– Кажется, знаю, – ответила Амалия, но в тоне ее не чувствовалось особой радости.
– Она знает! – шепотом сообщил Венсан Тростинке. – Не падай духом, приятель!
– Примитивная штука, – меж тем говорила Амалия. – И очень действенная.
– Ну, так что же? – нетерпеливо спросил Ален.
Амалия вздохнула. Она была бы рада ошибиться, но понимала, что скорее всего права. И, значит, сокровище, каким бы баснословным оно ни было, им не найти никогда. Потому что…