– Если честно, – сразу сказал Макс Томин, – то и один из миллиона вообще-то много.
Его вечный оппонент, Бео Мамин, сразу спросил ехидно:
– Разве? На чем основываешь свою дурь?
– На Земле восемь миллиардов, – напомнил Макс свысока. – Их можно не принимать во внимание, но один из миллиона – это восемь тысяч человек. Активных, энергичных. Возможно, честолюбивых или лелеющих какие-то замыслы. При той мощи, которую им дает стремительный взлет технологии, именно здесь и таятся самые серьезные опасности. А остальные… которые «просто люди», переходят в стаз обыкновенных трутней. Пчелы их не гонят, даже кормят, те живут остаток жизни и вымирают, не оставляя следа и потомства.
– Гуманное решение, – фыркнул Бео. – Не убивать ввиду ненадобности, а дать помереть от старости.
– Счастливой старости, – уточнил Макс.
– Да хотя бы и счастливой! Думаешь, не позавидуют тем, кто продолжает жить?
Макс фыркнул:
– А сейчас хиляки разве не завидуют тем, у кого мышцы получше? Но не идут же качаться, а горбятся в виртуальных мирах, где они все такие крутые, могучие, красивые, умные…
Бео сказал нравоучительно, с неудовольствием:
– Ты на виртуальные миры не гони, не гони! Они все разные…
Не все, подумал я, но, грубо говоря, все виртуальные реальности делятся на эквивалентные, это когда смотришь хоккей, сидя дома в кресле, и видишь все то, что видят зрители, и искусственные, когда смотришь рисованные мультфильмы. И есть еще подправленные, обогащенные, измененные, информационные, которые служат вовсе не для развлечений, а для еще более интенсивной работы.
Но, конечно же, все трутни, так называемые «простые люди», массами хлынули в виртуальные миры. И конечно, совсем не в те, которые используются для работы. К тому же революционные преобразования в технологиях позволили достичь эффекта полного погружения, когда практически невозможно отличить виртуальную реальность от невиртуальной.
Трехмерное изображение пришло давно, но теперь стали доступными и тактильные характеристики, удешевились, стали по карману рядовому потребителю. То есть виртуального персонажа можно не только пощупать, но и… если это «Sims-4», то там такие голые бабы, а мужчины остаются мужчинами, даже если у них звания докторов наук, обязательно проверят, что еще можно проделывать с такими персонажами, а потом с чувством глубокого и неподдельного удовлетворения скажут, что да, можно запускать в широкие массы, та-а-а-кое принесет высокую прибыль!
Более того, в он-лайне можно бродить по дивным виртуальным мирам, мочить чудовищ и обращаться с другими персонажами, с иными совокупляться, без этого ну никак, а потом уже встретиться в реале и посмотреть друг на друга. Или не смотреть, зачем: все мы предпочитаем красочные придуманные миры серым будням.
Так что «простые» уходят в гедонистическую виртуальность, уходят, уходят. Некоторые даже понимают, что это некая разновидность эвтаназии, только растянутая на всю жизнь, но ведь и вся жизнь – эвтаназия, только не такая сладкая, восхитительная, дурманящая!
Мы, руководители научных центров по разработке высоких технологий, собираемся на ежегодный слет в Торонто, в этот раз наибольшим успехом пользовался доклад профессора Джона Гордона о сингулярности. Только Зигмунд Зельд, профессор из Дрездена, не разделял общего энтузиазма и с присущей немцам педантичностью в перерыве между заседаниями сказал ему:
– Дорогой Джон, я бы на вашем месте не говорил так уверенно! Сингулярность может и не состояться.
Гордон вскинулся.
– Это почему же?
Зельд сдвинул плечами.
– Да причин сотни. Скажем, ядерная война. Не между сверхдержавами, понятно, но у террористов есть чемоданные атомные бомбы. Есть штаммы смертоносных вирусов… А что скажете, если на Землю рухнет гигантский метеорит? Ничего мы с ним не поделаем, а убежать тоже некуда. Я уж не говорю о пределах сложности систем, это вам может быть недоступно…
– Это почему же? – спросил Гордон враждебно.
– Показалось, – ответил Зельд галантно. – Извините, если что. Но уже видны пределы, через которые не преступить… транзистор уже не уменьшить – три атомных слоя – предел… Нефть заканчивается, а вот альтернативные источники энергии пока что недостаточны, не так ли? Ну, а еще всегда есть опасность увлечься какой-нибудь дурью типа буддизма или йоги и навсегда отказаться от технологий. Не именно буддизмом, это херня, а чем-нибудь новым, ярким и сильным, что, однако, уведет человечество с пути технического прогресса в какие-нибудь созерцания пупа.
Гордон нахмурился, отмахнулся со всем оптимизмом юности, хотя вообще-то Гордон старше Зельда на двадцать лет.
– Вы чересчур пессимистичны! Эти простые, что с головами ушли в виртуальные миры, нам не помеха. Мы им дали хлеба и зрелищ. Что еще?
– Мы сами, – сказал Зельд.
– Мы? – изумился Гордон. – Вы в своем уме? Чтоб мы сами по доброй воле… по своему желанию свернули с сияющей дороги прогресса?
– А если вы прогрессом обзовете что-то иное?
– Что? – не понял Гордон. – Какой может быть прогресс вне дороги высоких технологий?
Зельд грустно усмехнулся.
– Извините, это у меня такое настроение. Мой племянник ушел в какую-то религиозную секту. Пытаются познать какие-то тайны смерти… Они тоже это считают прогрессом! Извините, еще раз извините.
Мир меняется стремительно, вспоминал я слова Светланы, пока машина, как серебристая пуля, неслась по скоростному шоссе. К счастью, у меня совпало хобби и работа, так что без труда успеваю следить за всеми изменениями, приспосабливаться, более того – мне этого темпа, сумасшедшего для других, мало, мало, мало.
Нет, я не скоростник, но работаю в сфере высоких технологий, жадно слежу за новостями, все новинки и так выхватываю из первых рук и тут же приспосабливаю в нашей фирме, так что для меня это все естественно, я даже могу побурчать, что уж слишком все медленно внедряется, от открытия до внедрения проходят месяцы, совершенно забывая, что во времена моей юности этот путь составлял годы, а во времена юности моего отца – десятилетия.
Так что если я и не хватаю какие-то новинки, то потому, что они мне и на хрен не нужны, а совсем не потому, что я о них не знаю или боюсь, как обычно случается с Аркадием или Леонидом.
До этого я знал насчет виртуальной реальности, у самого в доме одна стена покрыта, как обоями, пленочным экраном, там еще те миры, как созданные умельцами крупных специализированных фирм, так и самоделки, плюс пара моих, которые сконструировал я сам, благо теперь с упрощенными донельзя редакторами любая домохозяйка создает себе мир грез таким, каким желает зреть, однако теперь существует еще и усовершенствованная реальность – помогает работе и вообще взаимодействию с этим усложняющимся миром. Полностью виртуальная, это в которой оттягиваемся на всю катушку, а вот в усовершенствованную тащим все больше искусственных гаджетов и скинов… правда, в полностью виртуальную перетаскиваем кое-что из реального, конечно же, тоже виртуальное, так что различие между двумя виртуальными реальностями постепенно начинает пропадать, что мне как-то вроде наждаком по голой коже.